– Не сходи с ума, старина, он не может быть Им!
– Это ещё почему?
– Он мне сам сказал, что тот Он был в полном здравии, когда этот Он покидал косморазведчик.
– Что, так и сказал?
– Он сказал, что когда…
– Постой, скажи дословно.
– Ну, хорошо, постараюсь… Я его спросил: «Скажи, он точно мертв?», он мне ответил: «Когда я», ну, то есть Он, «покидал косморазведчик, Император был в добром здравии».
– И в чём проблема? Из сказанного нет понимания, что он – это не Он!
– Да, только и что он – это Он, тоже.
– Надо его на Совет офицеров привести, пусть всё сам и расскажет.
– Фрэд, Он сержант.
– Да иди ты, Мак! Эта ваша игра в благородство довела до государственного переворота! Что сделал ваш Совет, чтобы воспрепятствовать генералу Джонсону в его бунте?
МакМилан ткнулся лбом в иллюминатор:
– Ничего…– и глубоко вздохнул.
– То-то! Генерал отстранил всех офицеров Совета от реальных управленческих постов и назначил сюда с понижением как в должностях, так в званиях! Правила пишут люди! А людям свойственно меняться. Следовательно, и Совету пора меняться, раз о вас вытерли ноги.
– Ты призываешь к бунту?
– А что плохого в бунте против бунта?
– Хорошо, Фрэд, …. подумаю. Вынесу на повестку на следующем собрании.
– Ты не исправим, Мак, но… как знаешь.
– Через три вахты мы прибываем в точку «Икс», будет не до этого.
– Да? А я-то думаю, что это мне сегодня в тире выходной сделали. Я, пожалуй, пойду, – протягивая пустой бокал МакМилану, с фальшиво исполненным старческим кряхтением поднялся Фрэд из кресла.
– Ага, – приняв бокал, ответил МакМилан с улыбкой, – иди, отдыхай, дружище. Ты ему отнеси ещё глазивскую пуленепробиваемую стеклопластину.
– Не твоего ума дело, – бросил через плечо Фрэд, выходя из кабинета Мака.
Дверь за Френком закрылась автоматически. МакМилан, погрузившись в собственные мысли, довольно хмыкнул и улыбнулся, произнеся словно самому себе:
– А ведь он может оказаться правым.
Из бортового радио прозвучал сигнал склянок, вещающий о начале третьей вахты.
***
Косморазведчик «Остин» медленно, экономя топливо, почти дрейфовал в сторону от известных торговых путей. Сама мысль, что они были на волосок от смерти, казалась ужасной, но ещё более ужасной предстала мысль… вернее фраза, сейчас сказанная Его величеством. На мостике воцарилась тишина. Возникло такое чувство, когда слышишь слова, понимаешь значение фразы, но само естество отказывается его понимать и принимать. Император мёртв!