– Гляди! – Гуд резко отнял руки, демонстрируя результат. Оленья нога снова была цельной, будто её и не начинали есть.
– Нифига себе! – изумился Йован. – А оживить его можешь?
– Неподходящее время, да и заклинание слишком тяжёлое, – Робин покачал головой. – Олень не стоит этих усилий.
– В Африке тебе не было бы цены с такими умениями. Взял слона, накормил три деревни.
Гуд криво усмехнулся.
– Я подумаю об этом, когда выберусь из леса.
В пещере ощутимо потеплело по сравнению с ночью – внутрь постепенно просачивался согретый воздух, слегка разбавляя трупный запах, к которому Йован уже немного привык.
Тук вытащил откуда-то из-за камня новую ветку – большую, совсем неотёсанную, с тонкими подсохшими побегами – и начал неспешно её очищать. Мелкие веточки он складывал в кучу, а кусочки коры небрежно разбрасывал по земле.
– Уймись, чёртов монах! – рявкнул на него Робин. – Я хочу спать и не собираюсь делать это под твою возню! Чтобы не шевелился, пока не встану!
Мертвец послушно положил нож с веткой на землю и замер в такой же бессмысленной позе, как и остальные.
– И ты тоже сиди молча, – предупредил разбойник Йована и, улёгшись на шкуры, отвернулся к стене.
«Похоже, он чутко спит. Так только сложнее достать кинжал и сбежать… Ещё и зомбаки сидят пялятся».
Йован с отвращением посмотрел на нежить. Ни один из них даже не моргал. Но взглянув на Тука, он заметил, что тот как будто смотрит не в пространство, а наблюдает за ним – слишком уж внимательным казался этот взгляд. Он осторожно подвинулся вправо, и глаза мертвеца проследили его движение.
«Что смотришь?» – беззвучно, одними губами спросил Йован.
Тук медленно повернул голову в сторону Робина – тот спал. Бывший монах наклонился вперёд, взял в руки палочки, сделанные из веток, и начал что-то из них выкладывать на земле.
Что бы Тук не пытался сделать, у него явно это получалось с большим трудом. Он перекладывал палочки то так, то этак, но никак не мог удовлетвориться результатом. Прошло довольно много времени до момента, когда он снова поднял глаза на Йована и, приложив палец к губам, указал на землю.
Короткие палочки, которые он так старательно раскладывал чуть ли не полчаса, образовывали одно короткое слово: «Помоги».