Мальчик ожидал, что демон поднимет свою ужасающую клешню, и довершит начатое, но вместо этого чудовище развернулось и ушло прочь.
– Тут всё чисто мужики, пошли дальше, – мальчик на всю жизнь запомнил эту фразу. Она была произнесена будничным тоном, но в ней можно было услышать нотки жалости и чувства вины, но, что самое важное – это был голос человека, не монстра, не демона, лишь обычного человека.
Мальчик через силу ковылял всё дальше и дальше, сам не зная, куда идёт, и кого хочет найти. Он уже абсолютно не чувствовал раненую руку, и даже не хотел смотреть во что она превратилась, к счастью, кровь вокруг раны, судя по всему, заледенела, образовав корку, остановившую кровотечение. Он не знал сколько уже времени он бродит, и уже почти не чувствовал холода, и всё, чего ему хотелось – это упасть на снег и хоть немного поспать. Уже несколько раз он падал и уже был готов навечно окунуться в объятья Морфея, но каждый раз, как ночной кошмар, у него перед глазами возникал силуэт чистильщика, он боялся, что за ним придёт погоня, вставал, и шёл дальше.
Внезапно он увидел вдалеке фигуры, закутанные в шубы, это были точно не чистильщики, и поняв это, мальчик ускорил шаг. Он попытался закричать, но понял, что не может выдавить ни звука. Мальчик рухнул на снег, понимая, что в этот раз уже не сможет подняться, ему оставалось надеяться лишь на помощь этих людей.
Медленно, но верно Дмитрий приходил в себя, он чувствовал себя изломанным и избитым, и ещё несколько минут у него ушло на осознание, что всё только что произошедшее было лишь сном. Окончательно отогнав неприятные воспоминания, Дмитрий начал приводить в порядок затёкшие конечности, как вдруг его от раздумий отвлёк до боли знакомый жуткий кашель. Дмитрий поднял голову и увидел, что Валерий с интересом изучал принесённую им вчера книгу.
– Доброе утро, – поздоровался Дмитрий.
– А, ты проснулся. Доброе у… кхэ-кхэ-кхэ, – у старика начался очередной приступ кашля, и Дмитрию опять только и оставалось, что смотреть на страдающего старика, не имея возможности хоть как-нибудь ему помочь.
Однорукому хотелось заткнуть уши и убежать, сделать хоть что-то чтобы не слышать, как один из немногих близких ему людей всё ближе приближается к могиле, но вместо этого он, поправив слезший с носа респиратор, подошёл к старику, и, сев рядом с ним, положил свою единственную руку ему на плечо. Всё что он мог, так это дать понять старику, что тот не один. Приступ продолжался долго, дольше чем обычно, и дольше чем хотелось бы, однако, наконец, спустя десяток минут, Валерий начал приходить в себя.