Все одновременно что-то говорят, дым костра рассеивается, оставляя слабый, непередаваемый аромат магии. Я заставляю себя развернуться и направиться к поместью, но поток людей движется вперед: перевертыш тянет всех за собой, как магнит. Лебедя уже обступили кольцом, только отставшие зеваки продолжают переговариваться и искать слуг, чтобы выпить еще.
Пробиваясь с помощью локтей против течения, я улавливаю какое-то мелькание между изысканными платьями и плащами. Лебедь распахивает пепельно-белые крылья и резко вскидывает голову перед последним своим превращением. Теперь перед нами человек. Я вроде как представляла себе внешность людей из рода Уайлд – они виделись мне задумчивыми и загадочными, с темными глазами и волосами цвета воронова крыла, остроносыми, подобно птицам с длинными клювами.
Вместо этого в центре толпы стоит женщина лет тридцати пяти, весьма ординарная, веснушчатая и с напряженным лицом, на котором написано, что она привыкла отдавать приказы. Светлые, чуть розоватые волосы собраны в замысловатую высокую прическу; на ней белоснежное, цвета лебединых перьев платье, расшитое от горла до края подола морозным узором серебряных нитей.
И самое примечательное: она без маски.
– Добрый вечер, – говорит она; видимо, голос усиливается с помощью магии, потому что я слышу ее с другого конца улицы, хотя говорит она довольно тихо.
Собравшиеся бурно аплодируют, по крайней мере смертные. Теперь фейри видны как на ладони. Они складывают на груди руки и закатывают глаза. Фейри, конечно, любят зрелища, но спектакль Лейры для них – это как если бы ребенок сделал кривенькую стойку на руках и орал: «Смотрите, как я могу!»
Лейра просит тишины, толпа успокаивается.
– Спасибо, что составили мне компанию этим вечером. Надеюсь, мое гостеприимство порадует вас.
Снова аплодисменты, и Лейра любезно принимает их с улыбкой.
После этого я забываю о ней. Она удерживает внимание толпы, жестикулирует, на кончиках ее пальцев изредка вспыхивают искорки, и люди ловят каждое ее слово.
Я подхожу к широко распахнутой боковой двери, через которую туда-обратно снуют слуги с подносами. Из дома льется золотистый свет, слышатся грохот кастрюль и крики людей. Я небрежно прислоняюсь к увитой плющом стене; никто не обращает на меня внимания – из-за той самой простой одежды, которая так выделяла меня среди прохожих.