– Нет. Легкий путь развращает, сам не успеешь оглянуться, как себя возненавидишь. Я так не поступлю. Считай это за принцип. Просто я не люблю моралистов. Федор Михайлович любил в это дело поиграть… Слезинка ребенка, то да се. Ему легко было рассуждать, писатели – они такие. Им бы только… – мой собеседник делает паузу, подбирая слова, – попусту болтать. И за свои писульки ничем не отвечают. Екатерина Вторая – та еще хуже. «Лучше отпустить десять душегубов, чем казнить одного невиновного». А если сто душегубов? Тысячу, миллион? Понимаешь мою мысль? Страшно представить, как она управляла государством. Вряд ли в соответствии с этим принципом, а то бы все развалилось. Значит, просто лицемерила… Ну, для политика это вообще не грех. Нас так корежит подходить с линейкой к человеческим жизням, но иногда нужно просто посчитать. Убить сотни тысяч ради спасения миллионов. Вот он, – Ростовцев тычет пальцем в портрет Сталина, – вот он – умел считать.
– Мы Сталина возьмем за этический эталон?
– Боже упаси, – Дима качает головой и отставляет в сторону пустой стакан. – Больше не наливай. А то я не знаю, до чего еще договорюсь.
– Скажи, Дима, – тихо говорю я. – Если этику можно взвесить или измерить, если все как ты говоришь… Есть ли добро и зло вообще?
– Безусловно. Просто грань между ними нечеткая. Большинство людей живет в этой серой зоне. Но все же добро есть – в таинстве материнской ласки, искренней молитвы, первом поцелуе и бескорыстно протянутой руке помощи… А зло… Так, мы вроде как раз собирались покарать зло… Лиза, я немного окосел. Прости, но ты сама виновата
Ничего страшного, я легко исправляю эту неприятность по щелчку пальца. Ростовцев удивленно смотрит на меня. Да, Дима, ты мне еще пригодишься.
– Ты бы хоть предупредила! – возмущается он. Мгновенно протрезветь ему не понравилось.
– Ты меня тоже выслушать должен, – говорю я. – Когда-то я рассуждала примерно как ты. Но муж смог меня переубедить. Он работал какое-то время адвокатом по уголовным делам и не понаслышке знал о многих фактах «жегловщины». Не всегда из лучших побуждений. Это в фильме герой благородный и честный. Думаешь, все в жизни такие? Раз преступил закон, два… Страшен не конкретный проступок. Страшно уподобиться преступнику. Поэтому в нормальном обществе бандитов и убийц ловят и судят по закону, скрипя зубами от злости, потому что эти мрази вместо заслуженного отмщения соответственно совершенному злу получают возможность безопасно провести несколько лет с крышей над головой, бесплатным питанием, а иногда даже последующим трудоустройством. И все же это лучше, чем уподобиться этим подонкам. Холодно наказывать, но не мстить. Давать шанс на искупление тем, кто сохранил в себе человеческое.