Хотя я сижу в снегу, мне совершенно не холодно. Возможно, спасает одежда – я почему-то одета в мешковатый ватник времен Великой Отечественной. На голове – ушанка с красной звездой, на ногах – валенки, руки – в серых вязаных варежках, на груди – ППШ на ремне. В высшей степени неожиданный образ.
– Собираешься дать отпор настоящему злу? – до меня доносится иронично-печальный голос, который я ни с чем не перепутаю. Мне нужна помощь… надеюсь, Максим сможет ее оказать.
Он сидит напротив, и нас разделяет слабый костер. На нем нет военной формы, он одет в какой-то охотничий костюм, вроде бы это «горка». Макс подкидывает в огонь несколько небольших веток, которые пламя радостно съедает, чуть усиливая освещение. На лицо моего друга падает зловещий красный отсвет. Максим смотрит на меня с грустью.
– Хотела бы я иметь возможность дать отпор… – отвечаю я. – Я ошиблась, Макс. По-крупному, по-настоящему. Так ошибаются саперы.
– Ты в опасности? – встревоженно спрашивает он.
Я киваю.
– В смертельной. На самом деле, меня могут убить в любую секунду. Каждое слово может стать последним.
– Черт… Прости, Лиза. Я не могу тебе помочь, ты же понимаешь. Ты должна проснуться.
– Думаешь, я не пробовала? Я думаю, что могу быть в коме.
Макс отводит глаза и смотрит в землю. Говорит себе под нос:
– Ты рассматриваешь вариант отпустить.
Он не спрашивает. Он утверждает. Разумеется, он в курсе моих мыслей. Он – это я.
– Что? – я делаю вид, что не поняла.
– Ты слышала.
Я задумываюсь. Если рассуждать здраво, пробуждение может не принести мне радости. Возможно, я буду даже молить о смерти. Насколько ли велик шанс вырваться? Есть ли он вообще? Может, стоит раскрыть объятия окончательной тьме?
– Да пошла ты, Лиза!
Чему он возмущается?
– Делаешь вид, что забыла о детях. Что не мечтаешь о внуках. Будь честной сама с собой. Ты хочешь жить.
– Иногда я не знаю, Макс…
– Я знаю. Мою подругу не сломала даже смерть любимого человека. Борись! Пытайся снова! Изнутри своей головы ты точно ничего не сможешь сделать.
Я стараюсь, но ничего не выходит. Словно я застряла в этом черном зимнем лесу, сидя у затухающего огня. Я решаю узнать у Макса то, о чем он никогда не говорил при жизни. В свое время я построила кучу гипотез на этот счет. Интересно, какую из них я услышу в ответ.
– Помнишь, в девяносто девятом, ты говорил, что мог погибнуть?