– Что?
– Вдалеке был чей-то фонарь… Мы кричали, торопились, но догнать не успели. Благодаря этому свету мы и нашли дорогу к вам.
– Смерть дорогу найдет, – усмехнулась хозяйка. – За свечой покойника шли, как вышли – он исчез.
– Не понимаю, – растерянно проговорила гостья. – Это были не вы?
– Должно быть, не догадливая? – прищурилась знахарка. – Про покойников слышала? Что рты пораскрывали? Помочь просила покойника, как вывел – исчез.
– Разве это возможно – чтобы покойник ходил? – поежилась мать.
– Нет! Вру! – обиделась ведунья. – Думаешь, вру? Зачем мне врать?
– Неужели вы знали, что мы придем? – осторожно подала голос девочка.
– Отчего ж не знать, – пожала плечами женщина, наливая в кружки какой-то отвар. А потом, обращаясь к матери, закачала головой: – Знаю, знаю все про твою беду, можешь не рассказывать, насквозь тебя вижу. Не жилец твоя дочка, она и сама знает.
Мать зарыдала пуще прежнего, кинулась в ноги ведунье.
– У меня же никого больше! Помогите, прошу вас, умоляю, я хоть что для вас сделаю, хоть душу мою заберите, спасите мою кровиночку!
– Встань, – ровно бросила хозяйка и уселась на табурет. – Громко не кричи попусту. Не помочь твоей беде. Никто не поможет тут, – пристально глядя на мать, сказала она. – Дуня пришла.
Женщина непонимающе посмотрела на дверь и собралась что-то сказать, но хозяйка опередила.
– Дуня пришла, Дуня. Рассказывает, Софью голодом заморила, вот и все тут, не жилец твоя девка, Галка.
Понимание пришло внезапно. Мать вдруг прижала руки ко рту, тихо вскрикнув. Девочка переводила взгляд с одной женщины на другую, видела и потрясение матери, и надменную уверенность хозяйки. А старушка между тем продолжала.
– И Степан тут, головой качает. Говорит, это он сгубил, он, знаешь ты его, Галка, знаешь. Говорит, Игнат.
Девочка теперь не отрывала взгляд от матери. Мама мотала головой, закусив кулак, ужас и страх сочились из глаз вместе со слезами.
– Плодоизгнаний много, у каждой в роду, считай. Убийства, болезни, внезапные смерти, всего хватает. Эта ноша всегда на вас, такие несчастья вечно будут происходить. В вашем роду не рождаются чистые душой, и дочка твоя неспроста умирает, душа у нее грязная. Наперед говорю: скоро умрет.
– Ей семь лет! – прошептала мать. – Она ничего плохого сделать никому не успела!
– Душе не семь! Душа вечна. У нее душа в пороках прошлую жизнь прожила. А, не веришь, – заключила старушка, заметив нечто, промелькнувшее во взгляде матери. – До своих лет дожила, а все не веришь. Пятеро у тебе умерли, одна ты теперь. Троих детей война забрала, не придут, даже не жди. Четвертый внезапно заболел, да и умер. А пятый – муж. Знаю твою скорбь, знаю. Где это видано, чтобы столько гадких событий в одном роду?