– Вот так. Когда будешь призывать духа, воткни жезл в землю и крепко его держи. Он станет очень тяжелым, но ты сможешь общаться с духом через него. Ну… ты поняла.
Анэ медленно кивает, переводя взгляд с парня на руку и обратно. Весь мир будто раздваивается: с одной стороны – жезл, а с другой – все остальное. Улыбка парня, бледный образ Анингаака в памяти, голова отца в снегу, медвежий зуб, ковер, оленья шкура с багровой кровью – все перемешивается в голове и быстро отдаляется.
– Я… я попробую.
– Можно я с тобой?
Этот вопрос кажется Анэ таким глупым, что она тут же приходит в себя и издает тихий смешок.
– Со мной?
– Ну да. Я… хочу помочь.
– Ты уже помог, – говорит Анэ и, вытянув руку с жезлом, быстро выходит из комнаты.
Но она не успевает даже прикрыть за собой дверь, как Апитсуак выкрикивает ее имя. На миг ей кажется, что это кричит отец. Она тут же выпрямляет спину и медленно поворачивается к парню.
– Ты уверена, что Анингаак мертв? – тихо спрашивает он.
Анэ вспоминает, как безжизненно замер отец. Его неподвижную темную фигуру в белом снегу – последнее, что она видела перед тем, как весь мир заволокло черной болью.
– Не знаю. Надеюсь, нет.
По телу проходит мелкая дрожь, и ноги будто сами ведут ее к входной двери. Она очень ясно представляет себе холм, безжизненный и пустой, на котором можно незаметно провести ритуал. Там, где нет ни жителей Инунека, ни отца.
В голове мелькает мысль: Апитсуак слишком спокойно воспринял ее рассказ. Только теперь она понимает, что он должен был удивиться намного больше. Но Анэ заставляет себя не думать об этом и отправляется на холм – главное сейчас понять, как вернуться домой.
…Анэ быстро взбирается на холм, покрытый толстым слоем снега, – и лишь там, где ноги проделывают снежные дыры, виднеется безжизненный серый камень.
На такой высоте открывается вид на весь поселок. Анэ медленно обводит его взглядом, цепляясь за каждую крышу, каждую цветную стену. Инунек расположен на нескольких низких холмах – каждый усеян домами, словно разноцветными пятнами, в которых теплится жизнь. Позади нависают покрытые снегом горы.
Она старается не смотреть на самые высокие дома – Тупаарнак назвала их словами «магазин» и «школа», но Анэ не хочет ничего об этом знать. Хижин больше нет, и это вселяет в нее липкую тревогу – и Анэ пытается избавиться от этого чувства, прогнать его, напоминая себе, что прошло двести лет, но она обязательно скоро вернется. Все тщетно. Сама мысль, что она