Мидас полез в карман пиджака, извлек оттуда латуневый жетон-талисман с выгравированными знаками, зажал его в руке и услышал чей-то приглушенный голос. Это было похоже на загадочный сигнал, возникающий в сознании без предупреждения. Значит он снова под чьим-то контролем. Кто-то зовет, управляет им. Он стиснул виски ладонями, и в голове беспорядочно зашевелились обрывки фраз: «Углубляйся в лес… Сворачивай направо… Будь осторожен – трясинные болота… Найди тропинку, иди по ней, не сворачивая… Ворота… Пройди через них… »
И вот она – тропинка. Единственная, связывающая реальный мир с призрачным.
Дождь припустил еще сильнее. Ветер буйно раскачивал и теребил деревья. Они сходились друг другу в объятия, иные со свистящим треском валились, находя свою погибель в тяжелой болотной жиже.
Он ускорил шаг. Сердце клокотало от торопливой ходьбы, от предвкушения встречи. То и дело заступал за край тропинки, проваливаясь по колено в вязкую землю, отчего штанины брюк, покрывшись толстым слоем грязи, стали тяжелыми. Ноги чавкали в лакированных туфлях.
Ощущение, что кто-то движется по пятам, не покидало его.
Строго подчиняясь приказу, он остановился. Как бы выплывая из небытия, появились двустворчатые ворота, предусмотрительно распахнутые настежь. Через пятьдесят метров такие же ворота – массивные, кованые. Только тогда, когда нога нащупала под собой твердую почву, беспокойство покинуло его.
«Он упрямо ждет меня, – звенело в ушах, – и, похоже, дождался. Он зовет меня. Но я знаю, кто он, и знаю, что он хочет от меня».
11
Гроб действительно был пуст, будто только что его завезли из бюро ритуальных услуг.
Гроб, к удивлению Жана, был сдвинут кем-то или чем-то: он стоял почти по диагонали к периметру стола.
Труп вместе с черным парадным костюмом и лакированными туфлями стал призраком, растворился в неведомом пространстве. Непостижимое разуму дьявольское безумие! '
Другой была и Светлана. Куда-то испарились ее чопорность, высокомерие, ледяной голос. Теперь она с затаенным дыханием смотрела на следователя. Губы ее дрожали, слезы подступали к глазам и, казалось, она сейчас разрыдается как ребенок, у которого отняли любимую игрушку.
– Когда это случилось? – тихо спросил Жан.
– Ночью… После двух часов.
– И что вы думаете об этом?
В ответ она пожала плечами.