Мало-помалу облака яснели, излечиваясь от заразы. Лишь северный пораженный участок не поддавался дракону. Это потому, что заразу источал именно он. Феодор подлетел к нему вплотную, и пакость испуганно затряслась. Хотя нет, не она. Трясло самого Феодора. Крылья его опустились, и дракона потянуло к земле.
Феодор падал, падал и … упал во что-то живое. И … тоже летящее. Его подхватил клин птиц!
– Вы же на зимовке, – прохрипел Феодор.
– Какая зимовка, когда угрожают Царству!
– Не нам тягаться с прокаженным, но тебя мы к нему поднимем.
– Мы тебя отпустим, а ты не смей падать! Твой огонь жизненно необходим Царству.
Чайки, ласточки, дрозды, они всегда общались с драконом в подобной горделивой манере. Птицы – единственные существа в Царстве, кто не пользовался его огнем, и всячески это подчеркивали. Их независимость приходилась по нраву Феодору.
– Окреп?
– Отпускайте, – медлить было нельзя, дракон надеялся, что сможет преодолеть свое слабое состояние.
И клин распался. Разрабатывая крылья, дракон усиленно ими размахивал. У него получалось. Крылья не слабы!
Пораженный, прокаженный участок попробовал увильнуться от огня, но вспыхнул как факел. Увы, небо под ним не прояснилось. Опаленная огнем зараза набухала, набухала и бум! Пролилась кислотным дождем. Дракона из-под него утащили птицы. Клином они переносились со скоростью света.
В сквере, между березами блестела от морозца глиняная скульптура Царя. Участь поставленной на века беспощадно разрушили извне. Облепив скульптуру, кислотные капли плавили ее гипс. Дети, родители, старики, все жители Царства рыдали… Но эта ужасная утрата лишь предваряла самое худшее. Расплавленный гипс пропитывал землю, прожигая на ней чудовищное послание. То наречие считалось вымершим:
– Вам пишет властитель западных земель. Покоритесь мне добровольно, или я покорю вас насильно. Мои угрозы не беспочвенны. Я разрушил вашу бесценную скульптуру, неповиновение вас с ней соединит. Если хотите избежать войны, выставите на закатебелые флаги, – читая, переводчики содрогались от ужаса: – Не выставите, пожалеете! Сссс! – шипя, кислота образовывала постамент, из которого вытягивалось изваяние дракона. Из его злобного оскала валила стужа, сожмуренные веки источали огонь, хвост воинственно задирался кверху. Упирался в постамент дракон острыми когтями, точь-в-точь такими же, какими Феодор избавлялся от прожжёных лохмотьев, бывшими совсем недавно его личным костюмом.