Ее сменщик Коля – падла та еще – пускал меня только перед самым закрытием и за двойную плату. «Налог на запах» – как-то объяснил он завышенный тариф. Но и то не всегда пускал ведь. Прямо перед Новым годом я жался, еле сдерживался, чтобы не обосраться прямо у входа, а он захлопнул дверь перед носом и уехал бухать. Хотя и деньги у меня имелись, и одет я был вполне прилично. Еще и рассмеялся так, мол, потерпишь до десятого числа1.
Жанна включила телевизор, так что его звуки заглушили мои потуги. Через несколько минут я вздохнул с облегчением и, пока одевался, рассматривал содержимое унитаза. Много крови. Сучьи потроха! Видимо, снова геморрой воспалился. Хотя, может, он и не проходил. Так и не вспомнишь.
Потянув ручку смыва, я направился к выходу, прихватив рулон бумаги. Жанна все так же старалась меня не замечать, хотя мой силуэт отчетливо отражался в экране телевизора. Святой человек! На таких Земля еще и держится.
– Осадки во второй половине дня на северо-западе города, – донесся до меня голос диктора. Осадкам я не был рад, но поделать ничего с ними не мог.
До половины седьмого я слонялся по переходу без дела. Время я определил по начавшимся утренним новостям, которые слушала смотрительница общественного туалета № 17 Черташинского микрорайона. Встряхнувшись, я подложил под задницу набитый тряпками пакет, по форме напоминающий валик, и расположился на лестничной ступени.
Середина лестницы – стратегически верное место. Так я находился на достаточном расстоянии от тех, кто спускался, что давало им время нарыть в карманах мелочевку, и от тех, кто прошел мимо, но кому совесть все же не позволила не обратить на меня внимание.
Раньше у меня был многослойный поджопник, с которым холод ступеней не так сильно чувствовался, но в начале года его унесло ветром на дорогу, где он и сгинул. После этого я старался набивать пакет чем-то мягким, чтобы и холод от ступеней не чувствовать, и удобнее сидеть было.
Наконец до меня стали доноситься возгласы прибывших на остановку людей – первых посетителей метро, направлявшихся в другой конец города. Ранние пташки, большинство из которых мало чем отличалось от меня: хмурые, голодные, ищущие возможность поспать подольше. Им вечно не хватало денег, да и мне от них редко что перепадало. Но я все равно выходил на утреннюю «жатву». Кто-то что-то да бросит. Мелочь, но просидишь так полдня и наскребешь на обед.