– Но это ещё не всё, – Андрей ласково берет меня под руку. – Послушай, у меня к тебе деликатное дело.
Слишком ласково. Я догадываюсь – это опять про его очередную любовницу, искоса бросаю на него острый взгляд. Он картинно отводит глаза, этим и признает вину, и извиняется: видимо, дело очень срочное, собственно, поэтому он меня и дожидался. Да, мне горько поверх горького.
– Да-да, опять. Последний раз, – подтверждая, он понижает голос. – Сама понимаешь в новых условиях это больше невозможно.
Я понимаю, я показываю ему это железным взглядом. Вместо покаяния у него получается суетливость:
– Она психолог и тестирует новобранцев в нашем отделе кадров, ну так вышло, – он закатывает глаза, прищелкивая еще и языком, видимо, в знак особой вины. – Я опрометчиво позволил себе помечтать о… чём-то лишнем. Поговоришь с ней?
Андрей выразительно вращает глазами. Я смотрю на него исподлобья: Андрей старательно зачищает мои и свои «хвосты», как всегда, моими руками.
Что ж, обед у меня занят.
Глава, в которой я даю показательный, образцовый бой. Как преподаватель понимаю, что это ценный учебный материал, и моя подруга Малиновская (встреча с которой вас ждет впереди) могла бы эффективно использовать этот материал на своих дорогущих психологических курсах
Иду на встречу с очередной любовницей Андрея. Опаздываю. Он заказал наш стол в японском ресторане, чтобы я смогла пообедать, – капля мёда. Ресторан прямо за углом, но поторапливаюсь, я хочу поесть до её прихода. Слушать про любовь и жевать как-то неприлично.
Я делаю это не из-за любви к Андрею, и даже не для сохранения большой зарплаты, эта работа дает возможность интересной жизни, потрясающих знакомств. По существу, эта работа и есть смысл и цель моей жизни.
Впервые с просьбой отвадить от него замечтавшуюся подружку Андрей обратился ко мне лет десять назад после одного инцидента.
Тогда связь Андрея вскрылась буквально у меня на глазах, пассия меня в лицо явно не знала, ситуация грозила публичностью и неприятностями по работе, мне удалось все разрулить и покончить с её претензиями. Дома мы не стали об этом говорить. Промолчали, Андрей – виновато и благодарно, я – сердито. Но отчуждения, как ни странно, не произошло. Через какое-то время Андрей выразил действительно искреннее восхищение моему мудрому решению. Наш с ним общественный вес усилился, наше единство стало корпоративным образцом поведения, Андрей гордился мною ещё больше, на этом мы и остановились. «Джеки Кеннеди», – ерничали за моей спиной, донес до меня начальник нашей охраны.