Кот спасает меня от одиночества. Вот какой на самом деле является моя жизнь в Киеве.
– С кем ты его оставила? – спрашивает уже тише.
– Соседку попросила заглядывать. Там милая старушка. Если приедешь, познакомлю. Будешь от нее без ума.
Он воспринимает мои слова как-то превратно и морщится.
– Я не по старушкам, соррян.
– Боже, Даня!!!
– И не по котам.
– Даня…
– Я молодых писюх люблю, – выдает и косится на Рину.
Та ему средний палец выкатывает и уплывает к берегу.
– Ну, бля… – вдыхает Шатохин.
И бросается за ней.
Пару секунд, и нас всех оглушает визг настоящей Чарушинской кобры, как ее называет сам Даня.
– А что с мушкетером нашего принца? – якобы легкомысленно ерничаю немногим позже, когда уже идем всей толпой домой. – Почему он ее не берет к друзьям?
– Ты про Машталер? – не сразу врубается Шатохин.
– Про нее.
Данька позволяет себе заржать.
– Так, а на хуя она тут нужна? Гонишь, что ли? Нет, ты серьезно?
– Ну, серьезно-серьезно… – хохочу ему в тон.
Шатохин мотает головой.
– Никогда он ее к нам не позовет.
Я с каким-то абсолютно дурацким облегчением вздыхаю. И улыбаюсь, когда он подмигивает.
«Мне просто нужно с ним сблизиться из-за дела… При Владе это было бы проблематично… Вот и все!» – удается убедить себя в этом и успокоиться.
Ребята здорово отвлекают от грустных мыслей, но ночью, когда остаюсь одна, тяжелые думы душат с такой силой, что лежать неподвижно неспособна. Уснуть – и вовсе шансов нет.
Решив прогуляться, выхожу через балконную дверь комнаты во двор. Прежде чем жар в теле спадает, преодолеваю метров пять. Становится зябко, но возвращаться за халатом я уже не хочу.
«Чуть-чуть подышу и вернусь…» – думаю, направляясь к детской площадке.
Но…
Едва моя задница приземляется на сиденье качели, темноту прорезает до боли знакомый голос.
– Значит, ты его любишь?
Эти губы мои, кому бы ты их после меня ни дарила…
© Александр Георгиев
– Значит, ты его любишь?
Я, конечно, понимаю, что о таком не стоит спрашивать. Но этот злоебучий вопрос кипит во мне большую часть гребаного дня, который вдруг, несмотря на свободный формат встречи, по ощущениям выдается сложнее вчерашнего. Близость Сони, возможность слышать ее голос, видеть ее улыбку и перехватывать взгляды, которые предназначаются тем, кого она не ненавидит – адское испытание.
Я осязаю лишь ее одну. Я нахожусь в радиационном поле ее влияния. Я подвергаюсь биохимическому поражению. В то время как она… Она действительно выглядит счастливой.