Когда выбираюсь из его машины, у меня пластилиновые ноги и хребет. Кажется еще немного и стеку на асфальт. Но иду. Упорно шагаю вперед, не позволяя себе оборачиваться, хотя чувствую, что он смотрит.
Зачем он смотрит?! Какой смысл смотреть сейчас, когда столько времени прошло? И ничего не изменить?
Ухожу. Не оборачиваясь. Как когда-то ушел он.
– Лерка, что опять натворила? – спрашивает мама, когда я возвращаюсь домой, – на тебе лица нет.
Мне не очень хочется говорит про Демида, но помню, чем мое молчание обернулось в прошлый раз, поэтому признаюсь:
– Я видела отца Макса.
Мама аж кружку роняет.
– Лера!
– Что? Его Вобла пришла к нам в агентство, а следом и он сам заявился!
Она смотрит на меня, подозрительно прищурившись:
– То есть он сам нарисовался, а не ты на его поиски отправилась?
– Я, по-твоему, совсем с головой не дружу?
– Ох, Лерочка, – мама собирает осколки разбитой кружки, – можно я не буду комментировать этот момент?
– То есть, по-твоему, я тупая? – опускаюсь рядом с ней на колени и начинаю помогать.
– Нет, солнце. Ты шальная. И сама это знаешь.
Знаю. Отрицать глупо. Если есть что-то, что можно сделать наперекосяк, я непременно это сделаю.
– Он тебя узнал?
– Узнал.
Я рассказываю ей о том, как Барханов два дня сталкерил возле моей работы, и о том, как сегодня не выдержала и сама к нему подошла.
Мама хмурится и тяжело качает головой.
– Не нравится мне все это. Как бы не начал твой благоверный обратно клинья подбивать.
– Пусть чего хочет подбивает, – сердито соплю себе под нос, – мне все равно.
– Да, милая, – мама покладисто кивает, – а щеки у тебя просто так горят. От злости, наверное.
– От нее самой!
Конечно, злость есть. Но и всего остального хоть отбавляй.
Боже, меня будто отшвырнуло на три года назад, когда от одной встречи с Бархановым трясло и ломало. Я думала, что уже пережила это, переболела. Что я уже большая и сильная.
Ни черта подобного. Девочка внутри меня рыдает. Не от желания быть с ним – с этим давно покончено. Я скорее в тайгу уеду, чем позволю ему приблизиться и снова сделать больно. Просто ей очень грустно и обидно, а еще она не может справиться с беспокойным сердцем.
– Что будешь делать?
– Не знаю, мам. Я просто надеюсь, что после сегодняшнего разговора он больше не придет.
Она неопределенно ведет плечами:
– Кто его знает, Лер. Не хотел бы придти – не стал бы тебя караулить. А так…Всякое может случиться.