Мои глаза не могут врать. Я четко вижу перед собой свидетельство о браке. Но сердце требует обоснованных подтверждений.
– Ч-что это? – спрашиваю вполголоса.
– Матвей уже был женат. Четыре года назад, – объясняет Дамир непринужденно.
Мне требуется немалое время, чтобы переварить сказанное.
А как только до меня доходит, глаза мои на лоб лезут.
Я в шоке.
Внезапно Дамир встает из-за стола и доходит до столика, где стоит графин с водой. Наполнив бокал, он возвращается в кресло и протягивает воду мне.
– Вижу, для тебя это новость.
– Д-да. Впервые слышу об этом, – говорю я неслышно, голос совсем пропал из-за образовавшегося кома гигантских размеров.
Я смачиваю горло крупным глотком, и становится легче… всего лишь на миг.
– Их брак и года не продлился. Что самое интересное – его жена по сей день числится без вести пропавшей. Никаких следов. Но что еще более странное – ее так и не объявили погибшей. Она словно растворилась в воздухе, и о ее существовании благополучно забыли. Стоит только догадываться, что на самом деле произошло с этой бедной девушкой.
Я вздрагиваю, предположив, что с ней могло произойти нечто ужасное.
Просто так ведь люди не исчезают!
А вообще я всего могла ожидать от Матвея, но чтоб такое… Никогда. Никогда он не рассказывал мне о том, что был женат до меня.
Он не любитель заводить разговоры о бывших. Всегда ловко уходил от ответа или отвечал обтекаемо, когда я проявляла повышенный интерес к его прошлой жизни.
Так однажды мне стало просто плевать. Он не лез в мое прошлое, и я тоже. Забила. Что было, то прошло…
Но брак – это уже не шутки. О таком принято предупреждать, особенно если в паспорте нет никаких штампов.
– Но… как вы вышли на нее? – спрашиваю я, все еще не отойдя от шока.
– Не сказал бы, что мне легко далось раздобыть эти сведения. Полагаю, Антон Павлович со своими связями хорошенько постарался замести все следы, потому что Лукьяновым удалось избежать огласки. Но кто ищет – тот всегда найдет. И это еще не все.
Следом Дамир смахивает по экрану телефона влево и снова подносит к моему лицу.
А мне страшно смотреть. До того, что хочется зажмурить глаза и забиться в угол. Укрыться от правды. От всего мира.