– Так ясно дело – кого! – рассмеялись с другой стороны, Даляна резко обернулась, но шутку подхватили и уже по кругу шептались и хохотали задорно.
– Витко! Витко она будет ловить.
– Точно-точно!
– Уж как на него заглядывается!
– Никому не отдаст, и сама обморочит!
– Вот ещё, – хмуро сведя брови, Далина обернулась кругом, разглядывая подруг недовольно, те разом притихли, – Леля, гребень подай! – наконец, потребовала Далина. – Нужен мне вдовой сын не больше, чем лягушке жабры!
Про себя же Далина обозлилась, накатила на неё обида. И на подруг, что сороками разносили чужие тайны, и на себя, что секретничала с ними, и на Витко озлобилась, за то что, приглянулся, за то, что ворожила на него, за то что последние полгода глаз с неё не сводит, ходит тенью. За ночи беспокойные, когда проснувшись хочется убежать к нему, чтоб сидеть рядом, смотреть в глаза голубые, преданные, за руку держать. Да только нельзя было убежать и раскрыться нельзя – мать, как прознала, на кого Далинка глаз положила, набросилась коршуном, заперла в дому и строго-настрого пригрозила, наказала стороной обходить избу вдовью, запретила приближаться к Златоярову сыну.
***
Подкараулил её Витко, за локоток зацепил, сволок за угол и палец к губам приставил – тише, мол.
– Что ж ты от меня бегаешь, Далина? В гости не заходишь? Я-то уж и по блинкам твоим соскучился.
– Больно ты скор, Витко, – отшатнулась Далина, – мал ещё девок по углам караулить. Отпустишь усы, тогда и поговорим. А блинов тебе и матушка в честь праздника напечёт.
– Ели обидел чем, так без злого то умысла. А Коли в тягость я тебе… – хотел Витко заглянуть в глаза Далине, но та отвернулась, отвела взгляд, – так скажи, не томи. Уйду, докучать не стану.
Вспомнился тут Далинке давешний разговор с девчатами да матушкин наказ. Кольнула в сердце злая обида.
– А ежели и в тягость?
Не готов был Витко к такому ответу, так и замер, все слова растерял.
– Ну что стоишь? – закручивала Далину лихота, – давай, уходи. Или не хозяин ты своему слову своему?
– Вот значит как, – выдохнул Витко, присвистнул, глянул напоследок на Далинку – красивая. В тёмных волосах переплетались ленты. На голове пёстрой короной лежал венок, да такой пышный, яркий, что на его фоне затерялись, померкли среди сочных головок луговых цветов, свежей листвы и мохнатых колосьев серебряные заколки. Поверх рубахи платье из трав слаженное, украшенное маковками кувшинок – знатно постарались девчата.