Я сел за первую парту, которая примыкала к учительскому столу.
– Это непонятно, – ткнул я наугад в учебник.
Клавдия Сергеевна мельком взглянула на страницу, потом на меня и, пожав плечами, сказала:
– Так мы ж еще этот материал не проходили. Зачем ты пытаешься бежать впереди паровоза, Алексей?
Я разозлился на себя за допущенную небрежность, но отступать было поздно.
– Я для себя, для души. Факультативно, – пролепетал я. Клавдия Сергеевна подперла подбородок двумя руками и посмотрела на меня с интересом исследователя насекомых:
– Алеша, у тебя все хорошо? Уже конец учебного года, может, ты переутомился?
Я мысленно затрясся, не замечая, что на самом деле трясусь от страха. У меня в голове что-то переклинило и я, словно выйдя на новый уровень самосознания, широко улыбаясь, сказал:
– Бог любит число пи, и поэтому мне повезло.
Клавдия Сергеевна, услышав эти слова, вздрогнула, сняла роговые очки и размытым взглядом посмотрела в мою сторону.
Алеша, давай сходим в медпункт на первый этаж, – каким-то робким голосом сказала классная руководительница.
Эти слова вызвали у меня еще более широкую улыбку. Навалившееся неизвестно откуда просветление начисто лишило меня робости. Я оценивающим взглядом смерил учительницу и с какойто незнакомой мне самому взрослой интонацией спросил:
– Клавдия Сергеевна, ответьте мне честно, почему вы не замужем?
Математичка побелела и окаменела. На мгновение она показалась мне памятником самой себе. Точнее, бюстом.
– Ты уверен, что вправе задавать мне такие вопросы? – тихо поинтересовалась она. В ее словах не было никакой заносчивости или негодования. Она действительно хотела удостовериться в моем праве вести этот разговор.
– Конечно, – уверенно сказал я. – Вы моя классная руководительница, практически вторая мать. Мне далеко не безразлична ваша судьба.
– Спасибо, Лешенька, за такое доброе ко мне отношение, но есть нравственные нормы, которыми не следует пренебрегать, – с неожиданной твердостью, хотя и дрогнувшим голосом сказала она.
Не знаю, как выкручивался бы я из этой ситуации, если бы не тот самый уровень самосознания, на который неожиданно вывело меня неизвестно что. Клавдия Сергеевна вдруг показалась мне несказанно близким человеком, и я спросил:
– Вы что, никогда в своей жизни не любили?
– Любила, – растерянно произнесла она.