– Доброе утро, – сказала я и, схватив Мадлен за руку, поспешила на улицу.
Ну, Верка, конечно, молодец. Заперла ребенка дома и смылась. А если пожар? Как ему спасаться? По пожарной лестнице, что ли?
Мы обошли дом. И остановились перед пресловутой пожарной лестницей. Почему бы и нет? Всего-то второй этаж.
– Никита! – крикнула я.
В окне немедленно появилась его физиономия.
– Открой окно, я иду к тебе!
Ребенок радостно кивнул и распахнул обе створки. Я передала Мадлен пакеты с едой, и, поплевав на руки, бросилась на штурм. Собственно, высота была небольшая, до подоконника с лестницы я тоже свободно достала. Самым сложным было подтянуться, но и это мне удалось. Благодаря Никитке, который, сопя и упираясь, втащил меня в комнату.
Я встала на ноги и радостно помахала Мадлен. Она так же, счастливо улыбаясь, помахала мне. Кажется, мы найдем общий язык. Первым делом мы с Никиткой привязали на длинную веревку хозяйственную сумку и спустили ее за окно. Мадлен сложила туда продукты. Потом, с сомнением оглядевшись по сторонам, она сама направилась к лестнице. Наша гостья была миниатюрной и, на вид, сильной и гибкой, как бывшая фигуристка или гимнастка. И в самом деле, я только немного придержала ее за руку, как она оказалась в комнате.
– Ура! – Завопили мы хором.
– Мы заслужили завтрак!
– Ура! – раздалось в ответ.
И мы переместились на кухню. Никитка разложил на столе учебники, тетради и возобновил беседу с гостьей уже визави. Я их не отвлекала – жарила яичницу, варила шоколад, разыскивала в Веркиных шкафах красивую посуду. Для завтрака я накрыла круглый стол в комнате. По-моему очень мило получилось. Особенно, если абстрагироваться от царящего вокруг хаоса.
– Прошу к столу!
– Ура! – было мне ответом.
– Ну, что ты выяснил? – приступила я к Никите, когда он закончил жевать.
– Я больше про себя рассказывал, – потупился ребенок.
– Зачем?
– Это у меня лучше получается. Я зачет «Моя семья» сдал на «пятерку».
– Молодец, конечно. Но про нее ты хоть что-нибудь узнал?
– Конечно. Ее зовут Мадлен.
– Это еще таксисты на вокзале выяснили.
– Ей сколько-то лет.
– Чего-чего?
– Я числительные после двадцати еще плоховато понимаю. Она живет в Париже. У нее там гостиная, спальня и кухня.
– Очень рада. А здесь-то ей чего надо?
– Вот это я сам ни пойму. Это мы еще не проходили.