Толпа мужчин покидает дом. Последней тащат упирающуюся меня. Как только мы оказываемся на свежем воздухе, в открытую входную дверь летит пылающий факел.
– Пока будут тушить пожар и пытаться спасти оставшихся в живых – у нас будет время дальше уйти, – раздается голос того, кто держит меня. Я же думаю о том, что в кладовой есть подвал и мои родные могут уцелеть.
Возле самого крыльца стоит незнакомая крытая повозка. Мне набрасывают на голову мешок, несколько рук хватает меня и куда-то тащат. Я пытаюсь сопротивляться, несмотря на полную безнадежность.
– Держи крепче! Уронишь – за невесту с разбитым лицом полную сумму не заплатят! – приказывает голос.
Меня затаскивают, очевидно, в ту самую закрытую повозку, что я успела увидеть. Слышен ускоряющийся топот копыт. И вот уже кони скачут во весь опор.
– Клади ее на пол! Чтобы случайно не упала – товарный вид не испортить бы! – кто-то садится рядом на пол и продолжает меня держать.
– Можешь не кричать – все равно никто не услышит! – очевидно, эта фраза обращена ко мне.
Повозку мотает во все стороны от скорости. У меня такое ощущение, что, как только я села в тот экипаж, который забирал меня из закрытой школы – кони понесли. Единственный спокойный, хотя и короткий, промежуток времени после этого – совместная трапеза всей семьей и то – с присутствующим за ней Гориславом… И внезапно возникает короткая вспышка тоски по тому времени, когда я была тенью в серых стенах той школы…
Ехали в этой повозке бесконечно долго. Я потеряла счет времени. Дышать через мешок получается с трудом.
– Я сейчас задохнусь! – в какой-то момент не выдержала я.
Ощущается какое-то движение внутри экипажа. С моей головы стаскивают мешок. Я жадно втягиваю в легкие воздух. У мужчин вокруг закрыты лица.
– А ничего – милая мордашка! – бросает фразу один из них
– Как только за эту мордашку получаем деньги – расходимся в разные стороны по одному, – хмуро отвечает другой.
Повозка останавливается где-то в лесу. Коней распрягают и садятся на них. Меня перебрасывают через седло. Опять достаточно долго мне приходится болтаться в таком положении. Лес становится все гуще. Стволы деревьев, поросшие мхом, мелькают перед моим носом. Кроме них я могу рассматривать лишь, как по толстому слою хвои, устилающему лесную почву, ступают конские копыта.