Я открываю ворота. Передо мной стоит ссутулившаяся женщина со сбитыми седыми волосами, выглядывающими из-под платка.
Очень шустро для той, у кого во рту не было несколько дней ни крошки во рту, она шмыгнула в открытые ворота.
– Добрая госпожа! Много не прошу, дайте хоть что-нибудь поесть! Иду в столицу, там много добрых людей! Дойти бы, не померев с голоду!
Я, рассматривая женщину, думаю о том, что неважно, когда она последний раз ела – головка сыра и каравай хлеба даже меня в дороге порадовали бы.
–Следуйте за мной, – я направляюсь к дому.
Дети бегут уже впереди, женщина плетется сзади и продолжает уже почти себе под нос приговаривать:
–Добрая госпожа! Покушать бы мне! Хотя бы кусочек хлеба! И кувшинчик сливок бы!
Возле входных дверей я останавливаюсь.
– Вам придется подождать снаружи. Отец не любит посторонних в доме, – я закрываю за собой дверь
– Идите к матушке, я сейчас, – отправляю детей от себя. Оказавшись в гостиной, открываю дверь в кладовку.Кладу в корзинку хлеб, сыр и кувшин легкого вина. Оставив дверь кладовой открытой, тороплюсь к выходу.
– Давайте я помогу вам донести корзинку до выхода. Заодно и ворота закрою… – обращаюсь к старой женщине.
Но едва я делаю шаг за порог, передо мной возникает мужская фигура в плаще и буквально заталкивает меня обратно в дом. От неожиданности я роняю корзину.
– Добрая госпожа, я не… – обрывок фразы залетает вслед за мной внутрь дома. Следом за ним в дом врываются друг за другом много непонятных мужчин с закрытыми лицами.. Они, как тараканы, рассыпаются по всему дому. Чья-то грубая рука закрывает мне рот и тащит дальше в гостиную. В гостиной, тот, кто держит меня и еще один мужчина, останавливаются возле входа и чего-то ждут.
– Думаешь, она? – спрашивает один.
Вместо ответа второй хватает меня за руку, на которой надето кольцо с гербом:
– Кольцо видишь?! Но если найдем еще похожих девок, походящих по возрасту – забираем всех! Чтоб наверняка…
Тем временем мужчины начинают возвращаться в гостиную. Но не одни. Они тащат испуганных матушку, братьев, сестер…
– Туда их! – один из мужчин показывает на открытую дверь кладовки. Как только они оказываются внутри, дверь за ними запирается.
– Еще есть кто в доме? – кто-то спрашивает.
– Из живых больше никого, – кто-то отвечает. В глаза бросается его окровавленный клинок.