Дети смело зашли в распахнутую дверь.
Первое, что заметили Весна и Восток, переступив порог дома, была непривычная темнота, словно за окном сгустились сумерки. После прогулки по Светлой улице, обласканной теплом и светом, ночная тьма выглядела недружелюбно и пугающе. Дети невольно поежились, будто от холода. Через единственное плотно занавешенное окно почти не проникал дневной свет, и только тусклый огонек свечи в глубине мрака помог детям немного освоиться.
И тогда они обнаружили еще одну странность обстановки: вместо мебели, обоев, ковров, кухонной утвари и прочих признаков человеческого жилья, по всем стенам были развешаны маленькие и большие зеркала, а среди них, словно украшения, разместились колеса всех видов и размеров – от крошечных роликов для детских самокатов до гигантских, с человеческий рост, обтянутых толстыми шинами колес для грузовых машин. Все они медленно, едва заметно вращались с какой-то трагической тоской, наполняя дом тихим заунывным скрипом.
Еще немало привлекло внимание растерявшихся гостей огромное, почти до потолка, зеркало в темной тяжелой раме, стоявшее прямо на полу посреди комнаты. Над ним свешивалось с высокой деревянной балки старое потрескавшееся деревянное колесо, снятое, вероятно, с какой-то телеги. На низком чурбаке под всем этим сооружением покоилась та самая одинокая свеча, которая и давала каплю света в этом мрачном логове. Ее отблески рассыпались во все стороны и отражались тусклыми пятнами в других зеркалах, наполняя пространство угрюмым ужасом и тоской. От такого зрелища лица ребят, отраженные в большом зеркале, выглядели по-стариковски уродливо и растерянно.
– Добро пожаловать! – из толщи тьмы вновь послышалось глухое приветствие, но уже произнесенное бесцветным неживым голосом.
Дети невольно попятились назад к двери. Она оказалась запертой.
– Ни о чем не беспокойтесь, присаживайтесь. Вам здесь будет удобно, – прошептал голос.
И из темного угла показалась знакомая фигура хозяина, облаченная в безупречно белую одежду.
Словно приведение в ночи, она приближалась медленно и беззвучно, что-то тихо бормоча себе под нос. Потеряв остатки уверенности в себе и надежду найти выход из этого дома, дети покорно опустились на грубую жесткую циновку, гостеприимно расстеленную возле двери.
Однако причины для страха безобидный с виду хозяин не подавал и продолжал нашептывать успокоительные речи: