Почти два года назад я была счастливой. Самой счастливой. Сейчас былое головокружительное счастье словно перевернулось во мне и болезненно давит на грудь. Сердце сжимается до крошечных размеров, позволяя жалости к себе множиться в геометрической прогрессии, когда слышу от мужа:
– Я хочу с тобой развестись.
– Снова женишься? – выпаливаю на эмоциях.
Ваня, засунув руки в карманы строгих брюк, игнорирует мой выпад и ждет ответа. Расслабленный, мужественный. Все такой же красивый, но чудовищно равнодушный теперь.
Его сегодняшнее безразличие лупит по венам сильнее, чем нелюбовь, о которой я узнала в прошлом. Но самым обидным было не это.
– Хорошо. Я согласна.
– У нас нет ничего общего, – он добивает меня своей правдой. – Ни имущества, ни детей, слава богу. Нас быстро разведут, и мы больше никогда не встретимся. Все как ты мечтала, Таисия.
Словно решившись, Ваня отдаляется от окна.
– К-конечно, – запинаюсь, тяжело дыша. – Ничего общего… Ни имущества, ни детей, – с силой прикусываю губу, чувствуя противное жжение в глазах. – Слава богу, Вань…
И если я ни в коем случае не думаю, что Соболев будет как-то претендовать на часть нашей с Адель московской квартиры, то с Алисой все сложнее.
Когда он узнает, мне будет плохо. Очень плохо.
– Значит, договорились? – спрашивает серьезно, глядя в глаза.
– Значит, договорились.
– Я свяжусь с тобой, чтобы уточнить дату и время. Загс, с твоего позволения, выберу сам. Надеюсь, в этот раз подойдет любой? – не сдерживается от колкости.
Кивнув, вспоминаю, как во время подготовки к свадьбе, выбирала самый красивый. Мне хотелось, чтобы наше торжество запомнилось. Всем гостям и, конечно, нам.
Я половину свадебного дня мучила Ваню фотосессией на морозе. Так хотела оставить в памяти этот чудесный день. Жаль, что люди, вместо того чтобы радоваться моменту здесь и сейчас, тратят время на пустое. В угоду приятным воспоминаниям забывают чувствовать счастье в моменте.
– Мне надо работать, – нервно произношу. – Если… если все, что хотел, ты сказал…
Соболев подходит к столешнице, примыкающей к моему столу, достает из кожаного портфеля папку с проектом.
– На полях заметки. Исправь, – сообщает деловым тоном.
Взяв портфель, он склоняется надо мной, чтобы кинуть папку на стол, и стремительно покидает кабинет, унося за собой, пожалуй, самый сложный разговор в моей жизни и не оставляя ничего взамен.