–
Ты че, убирать не собираешься? Слышишь меня, а? Убирай свои огурцы ебучие!
Очередной крик, полный агрессии и бьющей невидимыми плетьми ненависти долетел до нее через стену непонимания, и она медленно повернула голову влево, уткнулась взглядом в ноги, подняла голову и увидела совсем незнакомое ей лицо, изуродованное оскалом ожесточения. Лика сначала просто непонимающе на него смотрела, потом глаза ее переполнились молчаливыми слезами, потекшими по ее бледному лицу, на котором уже начинал проступать огромный синяк – след страстной Бориной любви. Потом слез стало так много, что они уже не могли литься, как спокойная равнинная река, и извергались бурными горными потоками. Лика рыдала.
Только в этот момент до Бориса начало доходить, что он сделал. Он вмиг переменился в лице. Теперь оно выражало ужас и раскаяние. Он опустился на колени, обнял Лику и начал вымаливать прощение:
–
Ликочка, ангел мой, прости меня, я сам не знаю, что на меня нашло. Прости, я не хотел, правда, я не знаю, как это так вышло. Просто, видишь, я на работе сильно устаю, хочется просто отдохнуть, посидеть на диване, телек посмотреть, чтобы никто не мешал. Тут еще стендап шел, ты же знаешь, что это мое любимое шоу, там, к тому же, слушать надо, нельзя отвлекаться, а ты тут под руку лезла… Ну вот и как-то я вспылил, я сам не понимаю, как это так получилось… Больше такое никогда не повторится, я тебе клянусь. Я люблю тебя больше жизни, ты же знаешь.
Он обнимал ее и целовал в лоб, в нос, в шею, даже в синяк, целовал ее холодные руки, бледные щеки, безучастные губы, и все говорил, говорил, говорил… Лика оставалась в оцепенении.
–
Лика, милая моя, хорошая, тебе нельзя на полу сидеть: дует, еще простудишься, давай сядем на диван.
Он поднял ее, как куклу, увел к дивану, посадил. Лика молчала.
–
Ты сиди, моя родная, я сейчас все уберу тут и будем ужинать. Не беда, что остыло, разогреем.
Он принес из ванной веник и совок и стал заметать осколки стекла и огурцы. Отодвинул столик, посмотрел под тумбой для телевизора, под диваном, залез веником под шкаф – оттуда выкатился огурец.
–
Ого, посмотри, ничего себе, куда закатился! – натянуто удивился Борис. Лика не посмотрела и ничего не сказала. – Ну вот, теперь все прибрал, можно и ужинать. Ты сиди, я сам все сделаю. Пойду разогрею еду.