Она как будто не слышала. И, вообще, обращаясь к Ярику, казалось, говорила сама с собой.
– А почему ты так делал? Потому что тебе от меня нужно было только одно! А я так не могу. Должны быть чувства, понимаешь?
– Олеся, поверь, я…
Он не успел ничего сказать.
– Ой, мне плохо!.. – странным изменившимся голосом вдруг как-то вымученно произнесла Олеся. – Ой, мамочки!..
В следующую секунду из ее рта вырвался мощный желтовато-розовый фонтан с кусочками еды, обливший траву и ветки куста.
– Что со мной? – испуганно спросила она, утирая губы мокрой ладонью. – Я умру?
– Нет, не умрешь. Такое бывает. Это не страшно, – пытался успокоить ее Ярик, хотя от вида и запаха рвоты его самого стало мутить.
– Олеся! Ярик! Где вы? – послышались голоса ребят.
– Вставай, не надо тут сидеть, – Ярослав заботливо обнял девушку, чувствуя, как сильно она дрожит всем телом.
Они побрели сквозь лес и дождь на звук голосов.
Обратно в деревню все четверо, насквозь мокрые, шли в холоде и темноте, босиком по раскисшей дороге, и тяжелая глинистая грязь, продавливаясь под ступнями, щекотно проскальзывала вверх между пальцев ног на каждом шаге.
– Ощущение: как будто черви между пальцами пролазят! – сказал Олег. Общее настроение было подавленным. У Олеси затихающие всхлипы перешли в икоту.
– Придешь домой – съешь ложку сахара, – посоветовал ей Олег.
– Зачем? – тихим голосом спросила девушка.
– От икоты – первое дело! Сразу пройдет.
И только Ярослав, незаметно для всех, несмотря ни на что, был почти счастлив. Олеся так доверчиво прижималась к нему всю дорогу, что его переполняла нежность. Обнимая спутницу, он ощущал ее мокрую голову, утыкающуюся ему в плечо, ее гибкую спину и стройную талию под своей рукой, и тепло разгорающейся в душе влюбленности пересиливало всю сырость и весь холод окружающего мира.
В деревне парочки разошлись. Соблюдать конспирацию не стали: в такое время, да еще в такую погоду на улице не встретишь и собаки, не то, что прохожего. Поэтому ребята решили проводить девушек до их дворов.
У самой калитки Олеся опять расплакалась. Но уже тихо, без рыданий. Только носиком прерывисто шмыгала, вызывая в Ярославе новые приливы жалости и нежности.
– Нет, ты – классный, – сказала она на прощанье. – Такой уверенный, умный. Но, я же вижу: тебе нужно только одно.
– Олеся…