Не может быть!
Под большим боярином-дубом сидел Он. Тонкие черты усталого лица под чёрными кудрями венчали худощавое тело в чёрном костюме и серой рубашке. Да! Это Он, которого она так долго искала. Точно он. Не бывает случайного сходства, да ещё такого поразительного.
Повинуясь желанию, Катя подошла к незнакомцу, и застыла в молчании. Парень не обращал на неё внимания. Откинувшись на ствол, он рассматривал неподвижными глазами крону дерева. Она осталась рядом, отмахнувшись от зовущей Веры. В Питер вернулась с ним. Парня, конечно же, звали Александром.
Они начали встречаться. Виделись, лишь когда хотел он. Раза три в неделю. Он объяснял это занятостью, плотным графиком работы. Это ничего. Вся жизнь впереди. Жизнь рядом с ним.
Александр не любил стихов. Совсем. На свиданиях он рассказывал ей о Петербурге. Они много гуляли, а дожди проводили в парадных. Так прошла осень.
В декабре Катя узнала, что Питер – очень маленький город. В тот день она ездила к одной знакомой. Засиделась. Возвращалась поздно. На одном из перекрёстков недалеко от Невского автобус остановился. Катя равнодушно смотрела в окно. Словно кипятком ошпарило. Нет, она не могла его спутать ни с кем. Её Александр хлестал по лицу вульгарно одетую девушку. Или женщину? Не важно. Сквозь шум, через стекло автобуса Катя слышала, как он свирепо кричал отборным матом, и бил, бил, БИЛ! девушку наотмашь. Неподалёку жалась друг к дружке стайка таких же ярко прикинутых девчонок.
Приехала Катя в общагу в слезах. Никак не могла поверить своим глазам. Ведь это её Александр!
– Что это было? – спросила она при встрече, – Ведь это же был не ты?
– Не лезь, дура! Так надо, – резко отмахнулся он.
Катя ушла. Он не объяснялся, не звал, не просил вернуться. А через неделю к ней в комнату вломилась бригада наркоконтроля. Перевернули всё. Искали наркотики. Ничего не найдя, Катю забрали с собой.
Дядя Володя из милиции вытащил. У Кати началась депрессия. Долгая, тягучая, невыносимая. Силы и радость покинули её. Апатия. Она не ходила в универ. Не тянуло к книгам.
Так продолжалось неделю, может, две; а потом Катя бросилась во все тяжкие: клубы, тусовки, случайные компании. Хорошо, хватило ума не сесть на наркоту и синьку. Праздная жизнь была протестом против жизни тихой, умной и наивной. Прочь. Всё долой! Из дома, как прежде приходили деньги, но их не хватало.