Любовь с первого кадра. Лица и роли: легенды нашего кино - страница 7
Кадр из фильма «Волга-Волга». Счетовод Алеша Трубышкин – Андрей Тутышкин, Дуня Смирнова (Стрелка) – Любовь Орлова
Александров прошелся в сценарии еще и по Всеволоду Мейерхольду – одному из самых знаменитых режиссеров той поры. Над сценическими выкрутасами Мейерхольда в 1920-е и 1930-е вообще то и дело иронизировали: это ведь его театр стал одним из прототипов театра Колумба в «Двенадцати стульях» (позже насмешки переросли в большую травлю, закончившуюся арестом и расстрелом режиссера). И поначалу в сценарии, кроме бюрократа Бывалова, имелся другой антагонист – театральный деятель Игорь Святославский, приехавший в захолустный городок.
«Мы никогда не имели русского Шекспира!» – с горечью говорил он в первом наброске сценария.
«Пушкин – это неплохо, но Гоголь – это уже грубо. Сто лет ходил городничий по ровному полу сцены – и это ничего не значило в плане искусства. Я первый попытался очистить и поднять Гоголя на высоту, я построил на сцене грандиозные конструкции, впервые в истории русского театра мой городничий работал на трапеции и говорил с потолка! И меня никто не понял! Наоборот, имели нахальство спросить меня – понимаю ли я! Но я ответил, что не я должен понимать, а понимать должны меня – творческую индивидуальность!..»
В общем, Святославского выгнали из театра. А сейчас он еще и скрывается в провинции по пошлейшей причине: не желает платить алименты.
Этого персонажа нет в той «Волге-Волге», которую мы знаем, ровно по одной причине. В какой-то момент Александров обратился за помощью к своему приятелю драматургу Николаю Эрдману, автору пьес «Мандат» и «Самоубийца», соавтору сценария «Веселых ребят», когда-то активно сотрудничавшему с Мейерхольдом. К 1936 году, когда шла работа над «Волгой…», Эрдман только что вернулся из сибирской ссылки и поселился в городе Калинине (Твери) – в столице ему жить запретили. Туда к нему и ездили Александров и еще один соавтор сценария – Владимир Нильсен.
Эрдман сильно переработал сценарий. Само собой, сразу вышвырнул пародию на Мейерхольда и многое добавил. Но в итоге его фамилия в титрах не значится. Вениамин Смехов, знавший Эрдмана, вспоминал его слова: «Когда фильм был готов и его показали Сталину, еще без титров, то Гриша поехал ко мне, где я сидел, – в Калинин. И он говорит:
– Понимаешь, Коля, наш с тобой фильм становится любимой комедией вождя. И ты сам понимаешь, что будет гораздо лучше для тебя, если там не будет твоей фамилии. Понимаешь?»