Старик хитро улыбнулся и снова склонил голову в знак согласия.
– Добро пожаловать, племяннички дорогие!
Лидии он понравился, а Ромашова скорее заинтересовал, тем более, что разговаривал с отчетливым волжским «оканьем». Василию нравилось слушать различные произношения, будь то южнорусские, северные или вот волжские. Для его восприимчивого ума это было удивительное увлечение и наслаждение.
Полковник распрощался, напоследок одарив Ромашова тяжелым недоверчивым взглядом, и поманил хозяина за собой. В сенях они принялись шептаться о чем-то, а новые жильцы, оставшись с глазу на глаз, застенчиво порассматривали маленькую кухоньку с большой русской печкой, крошечным столом, окном с цветастыми занавесками и скромным стеклянным буфетом, а потом впервые за два месяца прямо и долго поглядели друг на друга.
– Как ты? – тихо спросил Василий.
– Кажется, ничего, поправляюсь.
– Хорошо. Я очень боялся остаться один. Вдвоем оно как-то все равно спокойнее.
– А я даже в какой-то момент обрадовалась, что умру…
– Нет, хорошо, что ты не умерла. Тебе нужно жить. Ты молодая, красивая девушка… Тебе нужно жить.
Сказав это, Ромашов покраснел ушами и замолчал. Лидия не знала что ответить на это и только растерянно улыбнулась ему.
В этот момент вернулся старик.
– Чего с ногой-то? – спросил он Ромашова.
– Повредил при прыжке.
– Бедовый ты. Будет нас двое хромых в доме, значит. Ну-с, племянники, пойдемте, покажу вам ваши спаленки. В доме две комнаты и тераска. В одной спаленке, которая угловая, думаю, лучше барышне устроиться. Она хоть и меньше, но зато обособленная. А тебе, молодой человек, придется довольствоваться проходной. Вы не против?
Лидия и Василий дружно мотнули головами. Иван Иванович продолжил:
– Я сплю на печке в кухне. А летом на тераске. Сон у меня как у младенца, то есть чуткий и непостоянный. Могу ночью ходить или ворочится, вы не пугайтесь. Ночью на улицу не выходите, я спускаю Грома с цепи. Он носится по участку как оглашенный. Злой что черт. Любого вора загрызет – не моргнет. Если по нужде припрет, то в ведро в сенях можно…
Старик говорил заботливо и о постороннем, но Ромашов и Лидия, научившиеся читать смысл между строк, поняли посыл его слов: мол, не пытайтесь улизнуть мимо меня, услышу; вы, голубчики, под круглосуточным надзором недремлющего ока.