Очень выгодной, но тяжелой работой была разгрузка барж с солью. Зарабатывали иногда больше двух рублей в день. Но умаешься настолько, что, придя в общежитие, способен только вымыться от всепроникающей соли, выпить стакан чая и спать. Молодцы спят крепко. Однажды ребята вытащили вместе с кроватью в общий коридор и, раздев догола и прикрыв только простыней, устроили отпевание. Девицы были столь возмущены, что отхлестали зачинщиков мокрыми полотенцами, а меня, разбудив, водворили на место. Милые сердобольные души, что бы мы без них делали?
Молодость ничего не боится. Скончался наш товарищ, не помню, от какой болезни. Нам, четверым общественникам, поручили купить гроб, взять тело из больницы и привезти для церемонии прощания на факультет. Была зима, холодновато, и одеты не очень хорошо, на ветерке стало просвистывать невмоготу, чтобы согреться, завалился в пустой гроб и доехал до морга. Сейчас бы я этого ни за что не сделал из-за какого-то суеверного страха.
Когда была возможность, на воскресенье ездил к родным в Ростов. Ходил на поезд, который назывался «ученик». Он из Ростова уходил рано утром, а из Ярославля – поздно вечером. В целях экономии своих небольших денежных ресурсов часто, когда собиралась большая компания, ехали зайцем, рассчитывая на сердобольность контролеров, а иногда на ловкость разведки, откуда они идут, с головы или с хвоста поезда, и пересаживались из непроверенного в проверенный вагон. Однажды все-таки налетели, и что всего обиднее – перед последней станцией Семибратово, примерно в 12 км от Ростова. Нас высадили, передали дежурному по станции для составления протокола. К счастью, он оказался нашим соседом, протокол не составил, но сказал, что до утра никаких поездов не будет. Пошли пешком, ночь осенняя, черная, но компанией не скучно, благополучно добрались до дома даже до рассвета. Возвращались в понедельник в Ярославль всегда с билетом. Хоть у родителей было очень нежирно, но всегда что-нибудь давали из домашней снеди: соленых огурцов, капусты, картошки, ржаных пирогов с картошкой (ох, как были вкусны, особенно сразу из русской печи). С такой поклажей изображать зайцев было невозможно.
Уже перед каникулами любили ездить за город с вечера по Костромской дороге в березняк, там еще с прошлого года было присмотрено соловьиное место. Ночи прохладные, но у костра тепло и уютно. До соловьев читали стихи, кто кого больше любил. Я только что открыл для себя Есенина и упивался его лирикой. Мои друзья не без удивления слушали, весь антураж соответствовал восприятию есенинской музыки и чувств.