– Не хочу… – Она вдруг презрительно усмехнулась. – Была не была! Теперь уже все равно! Брал Бубнов свое личное дело! Упрашивал, чтобы я показала. Говорил, что позабыл что-то. Только посмотрит и вернет. Очень просил, – сказала Матильда и заплакала.
– А кофейку, значит, не хотите? – Матильда замотала головой.
– Ну что же. Успокоитесь, позвоните по этому телефону. – Ушан протянул ей бумажку с номером. Филин успел заметить, что это его номер.
Когда девушка ушла, Филин уставился на полковника. Тот долго молчал, внимательно рассматривая Евгения. Потом вздохнул и сказал с сожалением:
– Молодая деваха. Заводить на нее дело – всю жизнь исковеркаем. Тюрьма не лечит, а калечит. Вот так-то, Женя. А ты не согласен?
– Для нее одна поездка на Петровку на всю жизнь запомнится. Стервочка! А я позлюсь, позлюсь, да и отмякну.
…Прочесали еще раз квартиру Бубнова, но никаких документов из его личного дела не нашли.
– Наверное, сжег, – равнодушно сказал полковник.
– А пепел развеял по ветру?
Евгению было обидно, что начальство так равнодушно отнеслось к его стараниям.
– Матильду еще раз привезти на Петровку?
– Зачем? Не люблю плаксивых дам, – махнул рукой Розов.
Улочка оказалась в самом центре Москвы, не то чтобы очень узкая, но и не широкая. Уютная и чистенькая. Таким же чистеньким был и вход в институт. Намытые стекла сверкали, и капитан подумал о том, что в Центре, наверное, за грязь намыливают шеи дворников. Не то что в том доме, где произошло убийство.
Но вестибюль его разочаровал. Здесь было темно и пустынно. Только за небольшим столиком горела настольная лампа и мужчина неопределенного возраста читал толстую, потрепанную книгу. Наверное, книга была интересной, потому что мужчина даже не поднял головы, когда вошел Якушевский. Выяснять, что за книгу читал дежурный, капитан не стал. И не стал спрашивать, как найти начальство; из темного коридора, выходившего в вестибюль, неслись неясные голоса.
«Неплохо бы зажечь свет», – подумал Дмитрий. У него было такое чувство, что стоит зажечь свет, как обнаружатся горы мусора и пыльной бумаги.
Когда он вошел в большой светлый кабинет, откуда доносились голоса, то услышал хриплую тираду. Как будто говорил карлик:
– Ну вот, и Димон пришлепал! Сейчас попросит опохмелиться!
Капитан так и застыл в дверях.
– Трезвый, – сказал невидимый мужчина. В кабинете находился только один человек, и он молча пил коньяк. Якушевский это отчетливо видел. – Язык проглотил, – прокомментировал невидимка.