Найдя точку опоры в стоящем сзади босяке, подбрасываю сложенные ноги и пинаю в живот стоящего впереди. С душой пинаю. Сдавленный крик, – и мерзавец отлетает на несколько метров, причём затылок его звучно знакомится с брусчаткой.
Не теряя времени, изо всех сил бью каблуком сапога по голени второго бандита. Шипя от жгучей боли, тот невольно ослабляет захват. А мне только этого и надо. Вырвавшись, разворачиваюсь к врагу лицом и бью кулаком в нос. С нехристианской радостью слышу тихий хруст носовых костей.
Негодяй падает, словно колос под безжалостным серпом жнеца. Его товарищ валяется поодаль, мучительно постанывая и держась за живот. И что мне теперь с этими калеками делать? Славянская душа не велит добивать врагов, коли они повержены… Пусть живут. Только сначала скажут несколько слов на интересующую меня тему. И пусть попробуют не сказать…
Выбираю первого бандита. Говорить он, вроде бы, может. Наступаю сапогом на грудь, прикрытую ветхой курткой.
– А скажи-ка мне, добрый человек, вот что… – начинаю многозначительно, глядя в мутные от боли и страха глаза.
Вскоре быстро покидаю переулок. Точнее, поле боя. Победа полная, и я почти не пострадал. А заодно и получил некоторые сведения.
– Вы? – риторически спрашивает Зых, когда я на следующее утро появляюсь у него на пороге.
Судя по удивлению в голосе, он считал меня прикованным к больничному одру, а не разгуливающим по Парижу самым беспардонным образом.
– Я, – соглашаюсь покладисто, поскольку не вижу оснований отрицать очевидный факт.
Зых сверлит меня взглядом, в котором опасно соединились неприязнь и злоба. Серная кислота, а не взгляд.
– Что вам угодно? – спрашивает настороженно.
– Поговорить, – отвечаю, усаживаясь без приглашения и непринуждённо вытягивая ноги. – Нам ведь есть о чём поговорить, правда? Работаем в одном Комитете, делаем одно дело…
Судя по виду, говорить Зыху со мной не хочется. А хочется ему, чтобы я оказался где-нибудь в соседней провинции. Или ещё дальше.
– Что у вас с лицом? – задаёт вопрос, указывая пальцем на синяк, украсивший левую скулу после вчерашнего происшествия.
Я равнодушно машу рукой.
– Не обращайте внимания. Напали вчера вечером какие-то бандиты, вышла потасовка. Не Париж, а сущий притон…
– Очень жаль, что вам так не повезло, – заявляет человек-сова с ноткой злорадства в скрипучем голосе.