– Если вы думаете, Погребецкий так старался ради вас, то не обольщайтесь.
Надо отдать должное Кате, она парировала подобающе:
– Я думаю, он так старался ради вас.
У Гены приподнялись брови, зато у Кати они даже не дрогнули.
– Меня он практически не знает, – продолжила она тоном, в котором никак не угадывались недавние слезы, – а вас, полагаю, знает достаточно давно. Поэтому вряд ли он стал бы что-нибудь делать ради меня в ущерб вам. И если вы все же решили проникнуться моей ситуацией, значит, он нашел доводы, удовлетворяющие именно вас.
Если бы я не знал, что это экспромт, я бы подумал, что это очень крепко сбитая домашняя заготовка. Я отдал должное Катиной находчивости, выдержке и четкости мысли. Гена же все это немедленно использовал для собственной надобности, заявив:
– Как я погляжу, вы больше не собираетесь устраивать тут сцены.
Катя вздохнула и покачала головой.
– А потому давайте точно, без лишних эмоций отвечайте на мои вопросы. Ваш отец вернулся вчера домой поздно?
– Около одиннадцати вечера.
– Он часто так возвращается?
– В последнее время – да.
– Он вернулся из штаба?
– Вероятно.
– Что значит – вероятно?
– Дело в том, – Катя на мгновение задумалась, – что я звонила ему в штаб примерно в половине восьмого. Мне ответили, дескать, он недавно уехал на какую-то встречу. Возможно, он потом вернулся… Я точно не знаю, я больше не звонила в штаб.
– А на мобильник звонили?
– Да, но он был отключен. Наверное, встреча была очень важной, и папа не хотел отвлекаться на звонки.
– Что произошло после того, как ваш отец вернулся домой?
– Да ничего не произошло. Он даже в квартиру не стал проходить, взял собаку и пошел на улицу.
– И ничего не говорил?
– Возможно, он сказал: «Добрый вечер». Но что-то другое… особенное… Нет, ничего запоминающегося.
– Хорошо, может, он как-то по-особенному себя вел?
– Да нет же, ничего такого. Он дома-то пробыл от силы пару минут. Мы ничего не заметили.
– А вы не обратили внимания: когда Валерий Аркадьевич зашел в дом, он улыбался?
– Пожалуй, нет, – с некоторой растерянностью ответила Катя, и ее можно было понять: ну кто, скажите, фиксирует, с каким выражением лица человек переступает каждый день порог собственного дома?
– Он был сердит? – продолжал допытываться Гена.
– Вроде нет…
– Расстроен?
– Вряд ли…
– Озабочен?
– Мне так не показалось…