– Спасибо, я молодая, постою! – с вызовом ответила Карина. Осаждённый мужик сел обратно, спрятав свои зубы.
Мы ехали до самой конечной. Выйдя из троллейбуса, оказались перед круговым перекрёстком, где не спеша раскатывал извозчик в прогулочной с откинутой крышей повозке, куда был запряжён белёсый конь. Извозчик выглядел очень театрально в своих отполированных чёрных туфлях, не менее чёрных брюках, белоснежной рубашке, кроваво-красной жилетке на двух позолоченных пуговицах, белых лайковых перчатках и, – в довершении всему, словно вишенкой на торте, – белом котелке с красной каёмкой, из под которого скромно выглядывала копна смоляных кудрей. Завидев нас издалека, он стеганул коня и подкатил с пафосной декламацией:
– Ррромантическая прогулка на свежем воздухе! Недорого!
– Прокатимся? – спросил я у Карины.
– Ну давай, – как-то безразлично ответила она.
Извозчик спрыгнул с козел, открыл дверцу повозки и учтивым жестом пригласил внутрь.
– Прямо-таки с корабля на бал, – пошутил я, усаживаясь в повозку. Извозчик ответил наигранной улыбкой.
Карина отчего-то не садилась, а только, демонстративно засунув руки в карманы, делала вид, якобы что-то где-то высматривала. Я не понял её поведения, извозчик, очевидно, тоже, отчего растерянно переводил взгляд с меня на девушку и обратно. Карина же, зыркнув на меня, недовольно пробубнила:
– Может, руку подашь?
Я понял, что оплошал. Романтик из меня пускай никакой, но соблюсти этикет в присутствии дамы всё-таки следовало. Я исправил ошибку, и Карина оказалась в повозке рядом со мной. Извозчик закрыл за нами дверцу, водрузился на козлы, хлестанул коня, и все четверо отправились в путь.
Мы ехали узкими парковыми дорожками. Скучали. С извозчика спала вся его театральность, он был занят исключительно управлением повозки. Карина была безмолвна. Куда-то испарилось её ребяческое настроение, лицо стало каменным, что постепенно, как заразой, передавалось мне. Из ниоткуда подступала глухая тоска.
– В детстве я упал с лошади, – вспомнилось мне.
Карина посмотрела на меня, как бы жалея, её тонкие брови чуть приподнялись.
– Мне было лет семь тогда, – продолжил я. – Родители отвезли меня на лето в деревню к бабушке. Там я познакомился с местными мальчишками. Отец одного из них держал в хозяйстве лошадей. Мы с тем пацаном втайне от его отца пробрались… в этот… как его… загон, вот… и угнали лошадь. Представляешь? Как цыгане.