Хорошо, а что там слева? С трудом перекатив голову набок, я заметила еще одну дверь, на этот раз без стекла. Наверняка, туалет. А рядом что? Шторы, плотные, на всю стену. За ними, похоже, окно. Рядом диван, красивый, на вид кожаный, со столиком посредине. Тут же пронеслась глупая мысль, что от такого я не отказалась бы и дома. Наверняка на нем было бы удобно всей семьей смотреть телевизор, а столик пригодился бы для тарелки с попкорном и стаканов с соком.
На «семейном» диване сидел человек. Просто сидел и смотрел вперед, погруженный в свои мысли, не замечая ничего и не двигаясь.
– Стивен! – В комнату ворвалась та самая девушка-красавица с приятным голосом. – Стивен, доктор Саймон сейчас придет.
На девушке было светло горчичное платье с широким поясом на тонкой талии, волосы красиво уложены, на руках что-то блестит. Наверное, браслеты или часы.
– Прекрати истерить, Рашель – голос Стивена был резким и неприятным.
А девушку, видимо, зовут Рашель. Красивое имя, с французским звучанием. Может, она из Квебека? У меня на работе была Рашель, но брюнетка и не такая красивая. Но почему была? Она и сейчас есть, и работа есть, и я есть. Только вот выяснить бы, что со мной, и кто эти люди.
Я размышляла, а Рашель и Стивен перешли на драматический шепот и, как я могла понять, пытались выяснять отношения, не нарушая приличий. Ну что ж, не буду мешать.
– Элизабет, ты снова с нами!
Тааак, это притворно-бодрый голос доктора Саймона. Ну, надо же, уже узнаю моих посетителей по голосам. Дальше что? Привыкать к ним начну? Все, нужно приходить в себя и начинать прояснять ситуацию. Понятно, что они все говорят на английском. Что ж, этот язык я знаю прекрасно, так что проблем не будет. Я собралась с силами и спросила:
– Кто вы и почему называете меня Элизабет?
Повисла тишина. Первым заговорил врач:
– Элизабет, вы узнаете этих людей? – И он показал на Рашель и Стивена.
Я постаралась отрицательно помотать головой, но получилось плохо:
– Я их не знаю.
Рашель вскрикнула. Доктор Саймон внимательно посмотрел мне в глаза.
– Вы не узнаете своих родителей?
Мое сердце заколотилось, и я почувствовала дурноту, подкатывавшую к самому горлу. Родителей? Да этой девочке от силы двадцать пять! Стива я видела плохо, он ни разу не подходил ко мне так, чтобы я могла рассмотреть его лицо. Он вообще старался не смотреть в мою сторону. И он мой отец? Какой бред. Мои родители далеко в заснеженной Сибири сейчас спят в своей уютной квартире и даже не подозревают, что их дочь в беде. Я ответила, постаравшись, чтобы мой голос звучал как можно твёрже: