– Земледельцы подождут! Здесь есть место, где мы действительно можем быть полезны! – заявила она, а наши спутники, не Фениксова племени, не чующие подступающего ужаса, лишь поддержали: платили-то за каждый день.
Как я не бился, не пытался отговорить, доказать свою правоту – бесполезно! И, чтобы не заклеймить себя окончательно трусом, сдался. Не могу сказать, сильно ли я потерял доверие и уважение со стороны остальных членов отряда, но был крайне уязвлён словами Магды. Тогда я покинул это общество, выкурил натощак трубку, меня вытошнило, и напросился к конюшему при гостинице переночевать.
Старик принял меня радушно, провёл в комнату без окон, три на три моих шага. Стоять там приходилось скрюченным, чтобы не задевать потолок. И потому я сразу сел на домотканое покрывало поверх низкого и широкого соломенного лежака. На деревянном ящике у входа горел трёхвилочный светец. Острое пламя на конце лучин вспыхивало ярче, когда пепел опадал в чашу с водой. Я лёг у дальней стены и почти сразу уснул.
Пробуждение в полной темноте было непрошеным и грубым. За стеной прямо передо мной находилась конюшня. Вход в неё располагался с обратной стороны здания. И я отчётливо слышал, как прибывают повозки, ржут измученные лошади, скрипят телеги, звенит снимаемая упряжь, ругаются и о чем-то спорят люди.
Вновь вернулся дурной запах, что ощущался в дороге. Вдобавок левая рука отяжелела, будто стала чужой. Я не покинул своего ночлега, не желая выяснять подробностей. Но когда прибывшие разошлись, а лошади начали хрустеть сеном и хлебать воду, конюший, освещая всё вокруг рогатым канделябром, привёл в мою комнатушку кого-то низкорослого в плаще с глубоким капюшоном, скрывающим нечто пугающих форм.
– Господин, вы не спите? Нет?! Умоляю, присмотрите за этой несчастной девочкой! Вы же врач?! Постоялый двор переполнен, даже на сеновале все места заняты, а малютка совсем одна. Никто не хочет её брать себе.
– Поспишь тут с таким шумом и гамом… Отведите её на моё место в гостиницу!
Я скинул покрывало, которое натянул на себя во сне, и левую руку вновь начала выкручивать изнутри боль. И уже знакомый ужасный запах – ощущение беды, нет, даже близкой смерти – шёл именно от этой девочки.
– Господин, – конюший поставил светильник на ящик и вздохнул так тяжело и протяжно, будто принял на свои худые старческие плечи вес небосвода со всеми его звёздами и лунами, – нет больше свободных мест. Даже ваши спутники перебрались в едальню при входе, уступили свои места тем приехавшим бедолагам. Прямо сейчас господа врачеватели помогают нуждающимся.