Светило клонилось к горизонту, разливая косое тепло по бело-зелёным полям.
– Чу́дное место? – спросил сам себя Пшеницын и сам себе ответил: – Нет, я бы сказал – чудно́е. Где это видано, чтобы цветы росли зимой? А здесь растут. Любят снега и бураны. Вырастают из высоких сугробов, силой своей жизни пробивают лёд. Если ещё мороз крепкий ударит и постоит месяца полтора, то вообще благодать. Стебли тогда толстые, листья сочные и мясистые.
Вокруг Александра Ивановича довольно раскачивались зелёные кеплерградовцы. Но недолго им осталось наслаждаться зимней прохладой. Скоро наступит настоящая весна, и они начнут чахнуть. В середине июля они завянут и погибнут. Вторую половину лета и всю осень земля будет отдыхать, пока первый снег не даст сигнал к новому циклу.
– Чудно́е место, – уверенно повторил Пшеницын, – но не чу́дное, это точно.
Глава 2
Здешняя хворь?
– Не терять надежды? Я не теряю, но мои пациенты теряют.
В разговоре с непосвященными людьми Николай Сергеевич употреблял понятное всем слово «малокровие», за которым скрывалось несколько видов анемии. Среди населения циркулировало только три – железодефицитная, белководефицитная и В12-дефицитная, – но их разгула хватило, чтобы превратить Кеплерград в сонное царство.
Яскула жил недалеко от больницы и всегда ходил на работу пешком. Он с ностальгией вспоминал, как десять лет назад тихие улицы, которые он пересекал, шумели людьми, на брошенных детских площадках, мимо которых он проходил, резвились дети, а на пустом стадионе «Кеплер-чемпион», который он огибал, каждые выходные устраивали спортивные состязания.
Но потом жизнедеятельность замедлилась. Для сохранения здоровья граждан был введён щадящий режим дня: рабочее время сократили с восьми часов до пяти; взрослым разрешили отдыхать два часа после обеда, а школьникам – три; в свободное время кеплерградовцам было рекомендовано воздерживаться от тяжёлых нагрузок и подвижных игр.
От сокращённого рабочего дня промышленность забуксовала и стала осиливать только треть прежнего годового объёма. Товары не поспевали в магазины. Удивительно, но горожане не расстроились. Кто-то сказал, что маринованный albus navis надоел до тошноты, и ничего страшного не случится, если он попадёт на прилавки на два дня позже.
Яскула поднялся по ступенькам на крыльцо лечебницы. За стеклянной дверью неспешно двигались силуэты его коллег.