– Семён.
– А меня Сашка, или просто Рыжий, – рассмеялся он, обращаясь ко всем присутствующим, – все равно так звать будете – куда от этого денешься, я с детства к этому привык. А чего обижаться, если я и на самом деле рыжий?
Под солдатский хохот Сашкин взгляд зацепился за небрежно разбросанные ящики у вагона, стоящего напротив.
– Братцы! А ну, давайте-ка дополнительный стол себе в вагоне организуем, да и стул у баяниста, как положено, должен быть.
С этим внезапно возникшим энтузиазмом Анатолий вместе с двумя бойцами выпрыгнули из теплушки еще до того, как состав стал набирать скорость, и под льющийся из вагона марш «Священная война» они закинули несколько ящиков для благоустройства своего помещения. Сашка своим задором и весельем поднял всем настроение; Анатолий был счастлив, что оказался с ним в одном вагоне. Такая обстановка воодушевила всех, отчего в теплушке стало как-то уютней.
– Слушай, Семён, ты знаешь песню «Прощай, Москва»? Я ее здесь вчера на перроне слышал – ребята воронежские пели, – обратился к баянисту Рыжий, окинув его вопросительным взглядом, – я даже слова у них переписал.
– Нет, не слышал. Так ты напой мне мелодию, а я подыграю, – уверенно ответил Семён и деловито поправил на плечах ремни своего инструмента.
Поезд мчался все дальше и дальше на запад, стальные колеса отбивали монотонную дробь, вагон кренился из одной стороны в другую, качался и скрипел, а из паровозной трубы в его узкие щели с улицы проникал запах угольного дыма. Но это еще больше придавало какой-то особый колорит всему пути. Дневальный растопил стоящую посреди вагона буржуйку, и вскоре от чугунной печки повеяло приятным теплом.
– Приказ был ясен: явиться в час назначенный.
И вот на запад мчится эшелон… —
распевал рыжий Сашка, а Семён, растягивая меха, украшал слова песни переливами аккордов. Мелодию потом еще долго напевали многие обитатели тесного вагона. Слова автора стихов, фронтовика Сергея Орлова, переписывали на клочки бумаги и тетрадные странички. Никто тогда и не знал его имени, как всегда, считая стихи народными.
Безжалостно текли минуты, часы, в периодически открытых воротах теплушки мелькали железнодорожные станции, разъезды; состав, сокращая расстояние, приближался к фронту.
К двум часам пополудни на небольшой железнодорожной станции Зазимье, что в сорока километрах от Киева, воинский состав стал тормозить. Раздались удары буферов и скрежет тормозных колодок. Дернувшись, поезд остановился.