– Что же, мне понадобится около сотни.
– Сотни? Ты что намереваешься делать.
– Поверь, ничего плохого.
– Ты что, извращенец? Я с такими не связываюсь!
– Нет, я не извращенец, поверь мне. Просто пойдем со мной.
Девушка поджала губы, но все же согласилась. Александр угостил ее кофе, а после они отправились в его квартиру.
Она зашла туда и присвистнула.
– Ого, какая огромная.
– Да, мать мне ее подарила.
– Твоя мать богатая, видимо.
– Ну да, не бедствует.
– Ну так что? Чем займемся? – сказала она, кинув сумку на диван.
– Сперва я бы хотел попросить тебя смыть макияж. И вот, просто завернись в эту простынь поплотнее, – он достал из шкафа белую простынь и отдал ей, – Да, еще попрошу распустить волосы.
– Что, какая-то твоя фантазия?
– Ну, будем считать, что так. Сделаешь?
– Ладно.
– Я пока все подготовлю.
– Хорошо, – сказала она и направилась в ванную, но потом все же решила полюбопытствовать, что он там собрался готовить.
– Ты готова?
– Нет еще, – сказала она и побежала в ванную, смыла с себя всю косметику, сняла одежду и обвязалась в простынь. Она стала похожа на белое платье и в таком виде она вышла к нему.
Александр тем временем приготовил холст и краски.
– Ты рисовать на мне будешь? – спросила девушка.
– Нет, я буду рисовать тебя на холсте, – словно глупому ребенку объяснил Александр.
– Ого! Меня еще никто никогда не рисовал, – она окинула взглядом комнату, но ничего подозрительного не нашла.
– Будем считать, что это форма извращения, – сказал он, нанося на широкую доску краски разных цветов.
– Учти, это считается как проведенное вместе время.
– Я понимаю. Знаешь ли, художники платят своим натурщицам. Так что все нормально. Вставай возле той вазы с цветами вполоборота, можешь опустить руки.
– А если простынь спадет?
– Сейчас… – Алекс подбежал к ней и заколол ткань двумя булавками, а затем показал позу, в которой нужно было встать и принялся ее рисовать.
Глория следила за его сосредоточенным лицом. Он все больше начинал ей нравиться. Особенно ей нравилось, как воодушевленно он рисовал ее. Иногда он давал ей присесть и отдохнуть, приносил воду или чай, а потом Глория вновь вставала в позу. На улице вновь начался дождь. Он мелко стучался в окно и будто старался привлечь внимание, но художник был слишком увлечен картиной, а его натурщица – разглядыванием художника.