Мисс Грандж улыбнулась.
Я покинул её квартиру в странном расположении духа. В меня за это утро влезло уже две с половиной человеческих жизни. Порой и одной-то слишком много, потому как мысли настраиваются на философский лад, и унять этот поток сожалений непросто. А тут целых две истории, которые меня не то, чтобы потрясли, скорее, просто вернули на землю, вырвав из бездны собственных переживаний. Вот, Никки, у людей тоже есть жизнь с её печалями и потерями, ты не одинок, ты такой же, как и все. При всём при этом я, уже заранее решивший, что истории мёртвого Мейвена, помешанного Лео и того арестованного парня связаны, пытался тщательно подогнать услышанное, точно детали мозаики. Но они упорно не хотели собираться воедино. Вот если бы мне удалось побывать у Мейвена в квартире!.. Но это было бы уже преступление, на которое я бы не пошёл. Был бы тут Дастин, можно было уломать его пустить меня внутрь – ведь следователи уже поработали, значит, теоретически, я ничем не могу помешать. К тому же трогать я там ничего не собирался.
Но всё это пустое – Дастина нет, а чудовище внутри есть. Как есть слишком много «бы».
Я вышел из подъезда, наткнулся на какого-то жильца, недовольно взглянувшего мне вслед, и, посидев немного на скамейке, отправился в редакцию. Во-первых, я хотел есть, а во-вторых, мне не терпелось уже хоть что-то написать. Хотя бы для того, чтобы выплеснуть в компьютер все эмоции, которые крутились внутри после этих разговоров. Я столько лет работаю с людьми и каждый раз удивляюсь тому, какими разными они бывают. И каждый раз даю себе обещание – больше никогда не сочувствовать им. Я – репортёр, пропускать через себя каждую историю о любви и ненависти для меня простой непрофессионализм. Но, а как иначе их можно понять?
– Ник, как дела?
Я оторвал голову от стола. Я что, уснул?
– Хитер?
– Всё в порядке? – она нахмурилась. Злилась или беспокоилась?
– Да, я просто…
Я посмотрел на монитор: компьютер тоже ушёл в спящий режим.
– Поехали домой, – сказала Хитер.
Что, уже? Я ведь ещё не закончил…
– А сколько времени?
– Твой послеобеденный сон мог плавно перейти в ночной, – хмыкнул Ларри. Он тоже собирался домой.
Впервые за долгое время я почувствовал себя глупо. Я вырубился на рабочем месте, пока пытался писать материал. Что ж, головная боль, которая только усилилась после моего возвращения в редакцию, сделала своё дело. Я вспомнил, как начал материал, а потом опустил голову на стол, всего на минутку.