Генерал покачал головой.
– Ты никогда не заслужишь моего прощения, понял? Плевать я хотел на твой мир. Тебя остановит только война. Только смерть на войне. И она придет, очень надеюсь, от моих рук.
– Ох ты! Как пафосно! – всплеснул руками Адам, – ты слышал, Константин? Я бы испугался на твоем месте.
– Вот значит как? Плюешь мне в лицо? Плюешь на то, сколько миллионов людей еще придется положить ради того, чтобы ты понял, что борьба бесполезна? Будь по- твоему. С этой секунды за каждую смерть ОПЗМовца, повстанца, легионера, Фрэнсис, без обид, твои люди вольны, ты, Нильсон, отвечаешь лично. И поверь мне, у всего есть последствия.
Два взгляда наполненных злобой встретились. Ненависть, казалось, вырвалась за пределы душ двух людей и заполонила собой весь зал. Поднесите только искру, чтобы она вспыхнула, испепеляя все вокруг.
– Однако я дам вам неделю. Чтобы люди, разум которых еще не помутился от ярости, смогли все обдумать и принять верное решение. Но помни: ты рушишь надежду на новый мир!
– Я ее олицетворяю, – произнес Нильсон и покинул зал, распахнув двери.
Ада Страйдер подняла стекла джипа, чтобы вихрь песка разлетающийся над колесами, не лез в кабину. В какую же даль ее занесло! Она свернула направо, на серпантин, ведущий на вершину склона. Двигатель джипа ревел, а сам он иногда чуть подскакивал на дорожных неровностях.
Оказавшись наверху, Ада нажала на тормоз, вышла из машины и остановилась в изумлении: трейлер. На вершине склона, вдали от всего стоит одинокий темно- белый грязный трейлер. Девушка сняла солнечные очки и повесила их на жилет, чуть расстегнув молнию. Проверив оружие в кобуре и натянув перчатки, она медленно пошла к жилищу вора.
Дверь оказалась не заперта. Наемница проникла внутрь трейлера и осмотрелась. Он был небогат на вещи: на полу лежал черный плоский телевизор, выдернутый из розетки, рядом с ним находился широкий деревянный стол на коротких ножках, в углу стоял белый пластмассовый стул, а маленькая кухня дополнила картину скромным табуретом.
Но самой важной частью интерьера для наемницы сейчас было висящее под потолком тело. Мужчина покачивался на толстой веревке, обвитой вокруг его шеи, а под ним лежал клочок бумаги. Девушка подняла записку и прочла следующее: «В моей смерти прошу винить Гаррисона и Уолтера Макка». Предложение оканчивалось тремя огромными восклицательными знаками, а в нижнем правом углу листка была подпись: «Туз».