Но это уж, конечно, была полная чушь. Мэтру-то нравились женщины! Причем, к сожалению, не только молодые.
Первое совместное выступление мэтра и Алеши состоялось поздней осенью 1716 года: вечером в праздник Казанской иконы Божией Матери. Этот день в Первопрестольном граде почитали особо. Именно на Казанскую, сто с лишком лет назад, из Москвы – заступничеством Царицы Небесной – воины князя Пожарского и ополченцы купца Минина изгнали польских захватчиков. Так что на празднике у царевны Марьи собралось человек полтораста, если не больше. И это – невзирая на то, что немалая часть московских бояр и дворян успела перебраться в город Петербург.
Алеша уже с полчаса потел внутри клавесина: облаченный в одну тонкую сорочку и исподние панталоны. И тут наконец-то когда наступила его очередь.
– А теперь, – услыхал Алеша голос Федора Журавского, приглушенный клавесинной крышкой, – вы увидите иностранную диковину, никогда прежде вашим взорам не представавшую.
Занавес раздвинули, и внутрь Алешиного ящика пролился снаружи небольшой свет – через проделанные в клавесинной крышке отверстия для дыхания. Сквозь них же Алеша увидел, как мэтр уселся в кресло – примерно в полутора саженях от клавесина, – вскинул руки и едва заметно кивнул своему ученику.
Сейчас, по прошествии времени, Алеша даже не мог припомнить, как он начал играть тогда. И позабыл, какие именно пьесы он исполнял. Но зато хорошо запомнил другое: как зрители прямо во время концерта срывались с мест и кидались к инструменту. Пытались поймать в ладонь невидимые нити, которые, по их соображеньям, должны были соединять пальцы музыканта и клавиши, что вдавливались будто сами собой, без всякого к ним прикосновения.
И еще – Алеша помнил шепотки зрителей (мэтра рядом не было, и они не думали, что их кто-то услышит): «Колдовство», «Чернокнижие», «От лукавого музыка». А еще – и смех, и грех: «За этого француза черт на клавесине играет». Но Алеша, уж конечно, чертом себя не считал. Да что там: вплоть до их последнего с мэтром выступления, случившегося неделю назад, он почитал себя счастливчиком. Избранником Фортуны – как говаривали на новый лад. Однако Фортуна, которая поначалу им с мэтром Корнелем так споспешествовала, покинула их в один миг.
Собственно, на прошлой неделе, седьмого марта, они с мэтром не должны были выступать. Тогда уже шел Великий пост, и все увеселения в Москве были отменены. Но мэтр Корнель – что с него взять? Он вроде как был католиком – хотя в этом Алеша не испытывал уверенности: его учитель не соблюдал вообще никаких церковных обрядов. Так что – когда негоцианты из Немецкой слободы, снабжавшие царевну заграничными товарами, попросили устроить для них небольшой