Дед открыл глаза, глядь – перед ним мужик. Дед решил, что тот приснился, глаза закрыл, а мужик говорит:
– Как на шоссе выехать?
Дед опять открыл глаза.
– Э-э-э-э, – сказал он и надолго замолчал.
– Эй, дед, проснись, – услышал он. – Где здесь шоссе?
– Э-э-э-э, – повторил дед. – Тама, вам надо было у развилки влево брать, а если прямо, то будут Бердыщи.
– Зачем мне твои Бердыщи? – произнёс мужик. – А за деревней дальше что?
– За деревней ещё подалее проедешь, будет болото. Я мальчишкой в войну связным к партизанам бегал, лучше меня тут дороги никто не знает.
– Какие партизаны, дед?
– Не-е-е-е, были… партизаны…
– Чёрт с ними, пусть были!
– Обратно поворачивай. Потом езжай по левой или вправо на Бердыщи. Тама ещё дорога есть, она хоть и не шшебёночная, проехать можно. По ней лес возят, она короче.
– Кто ещё в деревне есть?
– Бабка моя Маня в избе с кашей управляется, да вона бабки Дуни изба.
– Так, – обречённо констатировал Коля, понимая, что ни к бабке Мане, ни к бабке Дуне идти за консультацией совершенно незачем. – А деревня как называется?
– А деревня называется Дарьино… – деду не понравилось, что мужик прерывает его обстоятельный рассказ.
– На указателе Марьино.
– Дык в казне денег нету, вот и повесили табличку, кака была…
Дед Иван собрался объяснить, что было и Дарьино, и Марьино, но Коля плюнул и ушёл, а старик уснул. Проснулся – нет мужика.
– Сон, – пошамкал он розовыми дёснами, любуясь заходящим солнышком.
– Этот дед то спит, то про какие-то Пердыщи несёт. Маразматик, – сообщил Коля, садясь в машину.
Машина поехала за деревню в сторону указанного дедом болота, а деда Ивана скоро в избу загнала бабка, говоря, что простынет и что каша для него, беззубого, давно стынет.
Через час езды Коле уже начинало казаться, что старик прав, но он гнал эти мысли прочь. Когда дорога оборвалась, Коля понял: не соврал старый партизан. Они повернули и в сумерках проехали мимо дома деда Ивана, только тот их не видел, опять спал. Бабка Маня, прильнув к тёмному холодному стеклу, решила, что, видать, это та самая машина, что ехала в ту сторону. И бабка Дуня так посчитала. А вот чучела с серпом и молотком никто в машине не разглядел. Одиноко оно стояло посреди вывороченного огорода со своими бесполезными орудиями труда, без глаз, безо рта, без ушей, с пустым чугунком взамен головы.