Секст как лекарство от тревоги: Чему мы можем научиться у философов-скептиков - страница 3

То же недоверие к любым абстрактным и произвольным обобщениям, которое испытывал Секст, до сих пор остается стимулом для развития философии и науки. Но нас здесь интересуют не столько конкретные возражения, которые он выдвигает против «самонадеянности и дерзости» тех, кого называет «догматиками». Для нас важнее сосредоточиться, в частности, на первой книге «Положений», в которой Секст предлагает не только философам и ученым, но и всем, кто ищет ответы на многочисленные вопросы об окружающем мире, с осторожностью относиться к любым категорическим высказываниям о нем. Он призывает научиться принимать решения на основе того, как мы воспринимаем действительность, зная, что другие могут воспринимать ее по-другому. Это, по мнению Секста, принесет безмятежность и умиротворение, которые позволят вести прагматично-конструктивный образ жизни, наблюдая окружающую действительность и продолжая задаваться вопросами о ней.

В этом и состоит идея скептицизма в своей первоначальной форме (от древнегреческого σκέψις – анализ, исследование), достигшая зрелости в грекоязычном мире именно при Сексте Эмпирике. Сегодня скептическими нередко называют ряд философских, в том числе экзистенциальных, течений, например релятивизм и нигилизм, которые в определенной степени основаны на теории скептицизма, но, как мы убедимся, отличаются от нее в ряде существенных аспектов. Именно поэтому во введении в теорию скептицизма, которое мы представляем вниманию читателя, нам кажется уместным вернуться к его корням.

Идеи, которые проповедовал Секст, не складываются в стройную доктрину. Они не дают исчерпывающего представления о мире и человеке и не содержат определенного набора поведенческих установок, подходящих для любой ситуации. Секст, скорее, описывает способ мышления и образ жизни, которые, по его мнению, позволяют справляться с растерянностью и тревогой, порожденной множественностью и противоречивостью внешних проявлений окружающих нас вещей. Более того, даже в своей ипостаси врача Секст заявлял, что его больше интересует лечение, чем исследование причин заболеваний, и это неудивительно, учитывая, что в его время не существовало инструментов наблюдения и технологий диагностики, которые находятся в нашем распоряжении сегодня.

Таким образом, философия Секста – это в первую очередь практика, помогающая принимать сложность и противоречивость мира, не поддаваясь тревогам. Эта практика состоит прежде всего в реализации хорошо развитой способности критически оценивать сведения о любых предметах и явлениях. Отмечая, что разные люди могут считать одни и те же вещи не только отличными друг от друга, но даже противоположными, причем аргументируя свое мнение с одинаковой убедительностью, Секст в своих трудах рекомендует постоянно не терять внимания к любым мнениям и теориям – как своим собственным, так и чужим, – претендующим на высказывание о реальности независимо от способов ее восприятия. Если рассматривать вещи с точки зрения их внутренней структуры и ценности, то они предстают «смутными» или, по крайней мере, не вполне ясными, и тщательное их изучение приводит лишь к воздержанию от окончательных суждений. В одном из типичных, очень простых для понимания примеров, которые приводит Секст, он не отрицает, что мед кажется ему сладким; но поскольку некоторым людям, особенно тем, кто страдает желтухой, он кажется горьким, Секст не утверждает, что мед сладок, и не выносит никаких суждений об основных свойствах меда. Даже если вещь представляется одинаковой всем, кто находится в максимально сходных условиях, вплоть до подавляющего большинства людей, в том числе ученых, нельзя утверждать, что это представление обязательно отражает истинную природу вещи: скажем, животные – и сам Секст, как мы убедимся в дальнейшем, – могут воспринимать ту же самую вещь иначе, чем мы. Даже если не брать в расчет животных, проблема возникает прежде всего в отношении ценностей: если для одних людей деньги и слава – это цели, к которым следует стремиться, то другие убеждены, что их следует всеми силами избегать. Как же тогда определить, являются ли деньги и слава добром или злом сами по себе?