Он ободряюще хлопнул Викентия по плечу и растворился в темноте.
В первый же вечер на новом месте захотелось бросить всё и пешком уйти до ближайшей станции. О деревенском быте Викентий был наслышан, но не думал, что всё настолько скверно. Даже чтобы умыться, нужно было потратить куда больше сил и времени, чем в городе. Ни тебе водопровода, ни плиты.
Зато пол в горнице и правда был новым, пах свежим деревом. Викентий поднял полосатую дорожку, всю в бледных застиранных пятнах. Полюбовался на светлые доски и подивился такой щедрости директора.
Он огляделся, размышляя, как местные готовят пищу и греются зимой. В нише заметил побеленную печку. Нагнулся к приоткрытой заслонке, ожидая увидеть остатки золы, и сразу заметил светлое пятно – лист скомканной бумаги. Викентий осторожно вытянул комок, расправил желтоватые листы, исписанные почти нечитаемым почерком. Пробежал глазами по строкам, выхватывая отдельные слова.
– Реформа, целыми мешками, связи, зелень, должен доложить, опасность, – бормотал Викентий, изо всех сил вглядываясь в бумаги.
Затем скользнул взглядом по расплывшейся печати в углу.
«Кол…рога комму…та», – с трудом рассмотрел он.
Викентий заморгал, пытаясь согнать с глаз пелену усталости. Обречённо выдохнул, скомкал листы и сунул обратно в печь. Перевел взгляд на узкую металлическую кровать в углу. Снова вздохнул, подтащил к ней рюкзак, чтобы достать одежду для сна. Из внутреннего кармана выпала сложенная вчетверо газетка. Викентий поднял и развернул её. Мартовский выпуск, там ещё заметка о том, как «Зенит» продул «Нефтяннику». На другой странице куда более неприметная, совсем маленькая – о пропаже молодого ветеринара.
– Митька, Митька, куда ж ты делся…
Громкий хруст отвлёк его. Во дворе кто-то наступил на ветку.
Вскинув голову, Викентий уловил, как в подсвеченном луной окне мелькнула тень. На миг он замер, затем метнулся к пыльным шторам в мелкий синий цветок. Аккуратно отогнул край и осмотрел двор. В поле зрения никого не было.
– Ссыкло ты, Кеша, – вслух укорил он себя. – Кто тут в такое время шастать-то будет, тем более по твою душу? Разве что псина дворовая или дурачок-сосед…
Поймав себя на том, что от страха говорит сам с собой, Викентий раздраженно задернул штору и отвернулся от окна. Перед сном всё же проверил, заперты ли обе двери на щеколды. Уже под одеялом, стараясь устроиться поудобнее на тощем матрасе, он думал о том, что Светке вряд ли понравится греть воду на примусе и возиться с колодцем. Не говоря уж о странных шумах по ночам. Возможно, передумает приезжать. С этими мыслями он наконец расслабился и задремал.