Среди ночи его разбудил вой. Протяжный, пробирающий до кишок, он долетел издали и вырвал из сна. С резким вздохом Викентий сел в кровати и уставился на фигуру посреди комнаты. Кто-то стоял прямо на том самом застиранном половике, покрывавшем свежие доски. Дыхание перехватило от накатившей паники.
– Ты ещё кто?
Викентий хотел произнести это как можно строже, но вышло похоже на жалобное блеяние. Напугать визитёра всё-таки удалось, силуэт устремился к выходу. Выпрыгнув из-под одеяла, Викентий на ходу подхватил кочергу и кинулся следом.
Он нагнал нежданного гостя у сарая. Слева кривился забор, справа кособочилась дровница, дальше бежать было некуда.
– Стой, а то худо будет! – пригрозил Викентий, потрясая кочергой.
Беглец подчинился, горбясь и пряча лицо в тени. Что-то знакомое промелькнуло в его жестах.
– Кто такой, спрашиваю, и чего в моём доме забыл?! – тяжко отдуваясь, прорычал Викентий.
– Сам-то чего припёрся в эту глушь? – отозвался ночной гость.
Викентия точно током прошибло. Знакомый голос, с характерной картавостью.
– Митька? – ошалело выдохнул он. – Ты где столько времени пропадал? Светка как заметку прочла, чуть умом не тронулась! Мамка твоя изволновалась вся!
Он шагнул к приятелю, но тот отступил, ещё больше погрузившись в тень.
– Как там она? – глухо, будто из колодца, отозвался он. – Светка…
– Да нормально, что с ней может быть? – поморщился Викентий.
Митька как-то странно скособочился, сделал шаг, осторожно приблизившись.
– Ты это, береги её, – тихо произнёс он. – Мы друг друга со школы знаем, но она свой выбор сделала. Теперь только ты у неё. Не поминайте лихом…
Викентий задохнулся от возмущения.
– Ты на что намекаешь-то, а? – сорвался он. – Совсем в этой глуши крышей поехал? Хорош горячку пороть!
Он шагнул к Митьке и, схватив за плечо, крутанул на себя. Тот вырвался, но, отступая, попал в пятно света из окна. Викентий застыл в ужасе, глядя туда, где должно было быть лицо друга. Вместо привычного носа картошкой и рыжих бровей над голубыми глазами он увидел сплошное кровавое месиво. Кожа лоскутами свисала со лба и щёк, тронутых разложением.