– Надо подождать, пока все утихнет. Давай закурим.
Как только все стихло, мы стали выходить. Проходя мимо тумбочки дневального, которого на месте не оказалось, услышали в каптерке чьи-то голоса и возню. Было достаточно ясно, что там кого-то мутузили.
Неожиданно из ленинской комнаты строевым шагом не то вышел, не то вылетел дневальный, отслуживший всего два месяца. Он явно был в эйфории. Подойдя к выключателю и вскинув руку к панаме, отрапортовал:
– Товарищ выключатель, разрешите ударить по фазе 220?
– Раз-ре-шаю, ответила физиономия, высунувшаяся из открытой двери, которая оказалась дежурным по роте сержантом Ереминым.
Не обращая на нас внимания, сержант поднял двух молодых на выбор и заставил мыть и натирать полы. Выходя из казармы, мы с Юрком увидели, что кто-то усердно отжимался и кем-то производилась уборка в туалете. Видно, что половина из молодого призыва не спала по «уважительной причине». А подъем-то очень раненько, а прошуршать они могут и до полуночи. Это уж как получится!
Однако вернемся к событиям серьезным. Кстати, сержант успел напоследок спросить нас:
– Вино есть?
– Да где, еще не разговелись.
– Ладно, если будет, есть на что обменяться. Парадку на выбор могу подогнать. Нашим молодым новую недавно выдали, думаю, что их размеры подойдут вам на сто процентов.
– Мы тоже так думаем! Обязательно постараемся раздобыть вина.
Мы вышли за пределы казармы. Патруля вроде бы нигде не было видно. Прошли примерно с километр, вдруг слышим:
– Эй, сюда иди!
Обращались явно к нам.
– Не понял, ты кому там? – крикнул Юрок.
В кустах у казармы зашептались, и из темноты кто-то спросил:
– Эй, вы! Какой призыв?
– Ноябрь – 80.
– Точно, что ли?
– Да я твой дед, понял!
– А что, дембелей уже забыли?
Нам стало очевидно, дело идет к драке, но бежать мы и не думали. Там в кустах может быть годки пьяные, а сами под дембелей косят для форсу. Такое может быть. И Юрок продолжил разговор.
– Что там за дембель, он хоть знает, сколько дедушке до приказа?
– Ч-е-е? Что за бурость? А ну стой!
Из темноты вышли три лба. Ремни висят, погоны словно с картин лермонтовских времен – с бахромой, на груди – аксельбанты. Мы с Юрком были невозмутимы. Терять нечего, бежать некуда, драться неохота, но придется, видно. Те тоже не спешили в драку лезть. Они подошли поближе. Вроде обычные пацаны, только чуть старше. Вряд ли они были сильнее нас, но их было трое, а нас двое. Но один из них был сильно пьян, поэтому равенство сил не давало им отваги сразу начинать драку. Мы молча, оценивающе смотрели друг на друга. Убедившись, что мы тоже старший призыв, да и силой не уступим, они решили ничего не затевать. Как бы предложив примирение, один из них сказал: