Даже в толпе человек чувствует себя невидимкой, призраком среди живых мертвецов. Отчаяние пронизывает его до мозга костей леденящим холодом пустоты. Любовь, дружба, привязанность заглушают боль от бытия в мире. Но их действие недолговечно. Когда они перестают помогать, мы остаемся один на один с беспросветной пустотой внутри.
Жизнь – это затянувшееся умирание. С каждым вздохом, с каждым ударом сердца мы приближаемся к неизбежному концу. Смерть – единственная константа в непостоянном мире. Она темная госпожа, к которой мы идем, влекомые неодолимой силой. И в ее холодных объятиях мы достигнем покоя и избавление от мук одинокого существования.
Человек – тень, отбрасываемая неведомым светом на стену пещеры мироздания. Он обречен вечно гнаться за призраками счастья и смысла, не догадываясь, что они порождены его же разумом. И в этой бесплодной погоне он растрачивает отпущенные ему мгновения, пока не угаснет последняя искра сознания в бездонном океане вселенского мрака.
Но даже смерть не выход. Кто знает, какие кошмары ждут нас по ту сторону? Возможно, мы вынуждены перерождаться, проживая одну жизнь за другой, так и не находя ответов на вопросы бытия.
Одно не пройдет – одиночество. Оно удел смертных, клеймо проклятия, печать падшего ангела на челе человека.
Постсовременность должна сформировать новую мораль. Поставить в иерархии ценностей идеальное выше материального. Сейчас мы можем констатировать только неуверенные, оттого почти незаметные попытки сформировать соответствующие нарративы. Правда, их аудиторией становится незначительная часть человечества.
Материальный дискурс доминирует. Материальное приобрело статус единственной реальности. Но реальности бессодержательной. Она больше похожа на игру знаков, чем на подлинное бытие. Трансцендентное оказывается непостижимым, имманентное – не имеющим смысла.
В этом контексте развитие, подмененное прогрессом, предстает как иллюзия. За ней скрывается бесконечное повторение одного и того же. Развитие требует целенаправленного усилия. Но человечество, находясь в плену бессознательного, не всегда в полной мере способно осуществить необходимую сублимацию. Точнее, мы находимся в опасной близости к точке, когда никакая сублимация не будет возможна, так как не останется ничего, что можно было бы сублимировать.