Отсюда исходят надежды, что постсовременность вернет нас к некоему варианту неопросвещения, где искомым будет управление человеческой эволюцией. Сейчас мы наблюдаем процесс управления ею в интересах узкой группы лиц. Этот сценарий подается как единственно возможный. Обоснование: «интересы всего человечества» якобы являются фикцией. Власть обозначенного дискурса тотальна. Рынок, на который уповают технократы (мол, он все расставит по местам, в том числе в сфере идеального), – один из инструментов распространения и упрочения этой власти. Поэтому о рынке говорить уместно при обсуждении частных или корпоративных сделок, но не в ситуации, когда речь идет об «интересах всего человечества». К слову, именно рынок осуществил подмену понятия «развитие» на «прогресс». Но это немного другая история.
Современность ставит под угрозу существование не столько человечества (и человека как вида – негативные трансгуманистическая и постгуманистическая перспективы, например), сколько человечности. Искомый миропорядок, способный справиться с экзистенциальными вызовами, на сегодня предстает как недостижимая утопия. И это выбивает почву из-под ног. Перспектива развития человечества видится не просто мрачной, а беспросветной. В данном случае единственным утешением может служить осознание, что страдание, как и все остальное – иллюзия. Но это утешение холодное и безрадостное. Оно не снимает боли, а лишь добавляет к ней горечь понимания бессмысленности бытия.
Однако существует альтернатива. Переход современности в постсовременность – это онтологическая развилка. И много, если не все, зависит от того, что мы выберем. А выбрать имеет смысл качественно новую мораль. Нам нужно развернуть «производство» (да, именно в таком промышленном, конвейерном масштабе) людей большого ума, несгибаемой воли и безграничной человеческой теплоты. Именно такое «производство» является управляемой эволюцией. И только в этом случае у нас появится шанс на развитие.
Пока же мы вынуждены лицезреть распад символического порядка, доминирование принципа удовольствия над принципом реальности и всепроникающее влияние Танатоса.