Какой-то предмет падает к моим ногам. Он расплывается перед глазами, но я чувствую, что должна его поднять. Что он поможет отогнать сумасшедших, пока я не сдалась, и не отдала им свою жизнь.
Бью тому, что впереди, по коленям: их физиология осталась прежней, после бью и того, что рядом с упавшим предметом.
Оба подгибаются, мешая другим двум подобраться ближе.
Хватаю рамку для фото с разбитым стеклом, бью одну тварь уголком в глаз. Она рычит как лев, потом громче, щёки начинают кровоточить. Поступаю со второй так же. Рычания множатся, заполняя коридор жутким эхом.
Вырываюсь и опять бегу. Постоянно бегу, боюсь, не замечаю, как плачу.
Перепрыгиваю порог номера рыжей и падаю на кровать под звук захлопывающейся двери.
Я дышу, не могу надышаться. Боль в горле, в солнечном сплетении, в мышцах. Ни слова не выдавить. От слёз одеяло незнакомки мокнет. Мои волосы слиплись, на них кровь сумасшедших. Противно, но нет сил шевелиться.
Приходит осознание, что у монстров необычный запах – грибов, болото, леса.
Но от этого запашка нет погружения в воспоминания о походах, тишине и звёздах.
Только отвращение. Ужас. Шок.
– Тебе легче? – рыжая садится на край кровати, – кладёт ладонь мне на спину и неторопливо поглаживает.
Я не привыкла, чтобы меня касались. С родителями я не обнимаюсь с детских лет. Парня нет уже три года.
Но чужие ласковые поглаживания успокаивают, и всё равно, что я вообще не знаю эту рыжую.
– Спасибо, – шепчу я всхлипывая. Я не хочу плакать вновь, но сдерживаться трудно.
Видеть смерти, спасаться, бежать без остановки, быть убийцей – всё это заплетается в клубок. Но вместо очередных слёз вырывается истерический смех, от которой рука на моей спине передвигается к пояснице.
Я смеюсь так громко, что вздрагиваю. Смеюсь так, что плачу от смеха.
Всё пережитое кажется бредом.
– Один раз я упала с велосипеда, – в мой смех врывается голос рыжей, – я разодрала кожу на ногах, а потом весь вечер ржала от боли.
Познавательно. Ясно, что она имеет ввиду, и от этого смех затихает. И слёзы перестают лить, только вышедшие капли оставляют влагу на пододеяльнике.
– Я, Кайра, – приподнимаюсь на локтях. Упираюсь подбородком в ладони, – если тебе захочется назвать меня "Кар", знай, ты не будешь оригинальной.
– Кар? Как каркают вороны?
Рыжая ложится рядом.
Прям пижамная вечеринка, мешают только окровавленные волосы, лезущие в глаза.