– Доброе утро, Тетушка. – поприветствовала я Виолетту, спускаясь по лестнице. Виолетта встречала меня за столом для совместного завтрака.
Она не сильно была похожа на маму. Маргарита была со светлыми волосами и голубоватыми глазами, как чистый океан, которые передались ей от моей бабушки. Тетушка Виолетта же, позаимствовала черты дедушки, каштановые волосы, светло карие глаза.
– Здравствуй, дорогуша.
– Здравствуй, дядюшка Патрик.
– Slan leat! (здравствуй) деточка.
Патрик – ирландец. Он легко мог поддержать разговор. Рыжие кудрявые волосы, и длинная бородка, которую он очень ценил. И темные глаза, с оттенком зелены, цвета молодой травы. Тетушка познакомилась с ним еще давно, путешествуя. Через пару лет у них будет юбилей, тридцать лет, как они вместе.
Я также поздоровалась к двоюродной сестре Барбаре, но та лишь отвела недовольно взгляд и скучно промолвила приветствие в ответ. Я принялась за еду. Ко мне обратилась Виолетта:
– Собираешься искать себе муженька, Элизабет? Все-таки уже восемнадцать лет.
– Пока не присматривалась.
– А пора бы уже. – встрял Патрик.
Мне надоели постоянные напоминания о замужестве, но я не стала перечить. Меня это не интересовало. Я знаю, что очаровывала многих мужчин, но не обращала на них внимания, не отвечала взаимностью. Никогда.
Я встала из-за стола.
– Элизабет, не хочешь вместе с нами прогуляться на лошадях?
Я посмотрела на них, в моей голове уже созревал план, как я останусь одна, и что буду с этим делать. Поэтому без раздумий ответила:
– Я, пожалуй, отдохну, у меня болит голова.
– Приболела? Давай я пошлю Виржини за лекарствами.
– Нет, спасибо, тетушка. Я просто хотела бы еще немного поспать.
– Будь, по-твоему.
– Slan agat! (прощай)
Через пол часа они ушли, забрав свою дочь Барбару. А я и не собиралась вновь окунаться в сон. Я помню, как меня забрала Виолетта, я оказалась в новом доме, родных больше не было, а с ними, мы не так часто встречались. Я будучи пятнадцатилетней, старалась выискивать хоть какую-то информацию про убийство, расспрашивала Патрика, но он отмахивался, говоря мне не совать в это дело нос. Обращалась к Виржини, но к ее сразу охватывала паника, накатывались слезы, она ничего не могла мне ответить. Но я не оставила попытки, ослушалась Патрика. Поэтому сейчас стояла напротив его комнаты. Аккуратно, бесшумно опустила ручку, и проникла в спальню хозяев. Стала ворошить, переворачивать все ящики, не оказалось ли там чего-нибудь нового. Но я во всех таких примитивных местах уже искала. Если какая-то зацепка и есть, то она спрятана понадежней, в особенности от служанок. Мой взгляд пал на кровать. Я подняла матрас. Со стороны ног ничего. Подняла верхнюю часть, подушки повалились на пол. Тоже ничего. Подняла его сбоку по центру. Письмо вылетело оттуда. Я раскрыла его, погружаясь в текст. Но по коридору послышались шаги. В мою комнату постучали. Я резко стала убирать улики, накинула подушки, прикрыла ящики, положила все на свои места. Но неожиданно шаги остановились напротив комнаты, в которой сейчас находилась я. Я запрыгнула в шкаф, почувствовав, что сюда хотят зайти. И вправду, в спальню прошла Гвеневер – служанка семьи Де Коло, только со стороны Виолетты, в отличие от Виржини, которая была служанка моей мамы Маргариты. Я наблюдала за ней через замочную скважину шкафа. Гвеневер несколько раз оглянулась. Затем подошла к письменному столу, на котором находились чернила с пером, и открыла шкатулку, принадлежащую Виолетте.