А Прожогин как раз сомневался и подозревал, что развитие пошло не по той ветви познания. Вроде как вместо прямой дороги к вершине, с которой виден весь существующий мир, свернуло на извилистую, узкую лесную тропку, заканчивающуюся на поляне для пикников с водкой и шашлыками.
И почему-то не все свойства мира и человека были доступны для изучения. Проще всего сказать, что мешали государство и церковь, но не будет ли это упрощением? Хотя, возможно, всё происходило так: давным-давно кто-то, имеющий власть, страшась непонятного, взял да и не поддержал того, кто мог и хотел познать загадочное, а помог другому – допустим, Архимеду или Декарту, – и те бодро пошли по упрощённому пути познания, не оставляя за собой сомнений. А теперь, через тысячи лет, наш ум просто не способен познавать нематериальное, как, например, рыбы не могут плодотворно изучать свойства газов.
В дверь просунулась Аделаида Николаевна:
– Игорь Петрович, вам что-нибудь нужно?
Прожогин рассеянно посмотрел на секретаршу – он всё никак не мог привыкнуть к её существованию.
– Да, – как бы очнувшись, произнёс он. – Принесите мне, пожалуйста, Библию, Талмуд и книги по каббале.
Аделаида Николаевна пошевелила губами, повторяя названия, и скрылась.
«Нет, – подумал Прожогин, глядя на закрывшуюся за ней дверь, – не стоит спешить с открытиями. Отыщу-ка лучше ту точку в истории человечества, когда кто-то погнал людей по встречной полосе познания – по дороге сухой математики».
Аделаида Николаевна шла по коридору в отдел технической информации и радовалась тому, что в донесении о Прожогине наконец-то появятся подозрительные данные.
9. Гамбург
На Эльбе было тесно. По воде цвета грибного супа скользили десятки судов. Казалось, что все, от громадных, готовых крякнуть с натуги контейнеровозов и длинных, чуть выступающих над поверхностью наливных барж до порывистых яхт и чумазых коротышек-буксиров, сорвались с насиженных мест и подались куда глаза глядят. Совсем как я.
«Генриетта Вторая» пристала у шестнадцатого дока. Фрицу и его невидимой команде предстояло плыть вверх по течению Эльбы вглубь города, но высадили меня здесь, при самом въезде. Не успел я коснуться тверди земной, как сейнер отчалил, буравя винтом грязно-коричневую, маслянистую воду. Тут-то мне с голодухи и пришёл на ум грибной суп с перловкой. Деньги пока были. За выпивку Фриц взял по-божески, чаевые я ему прибавил умеренные. На приличный обед ещё хватит, но шагать до него предстояло километров шесть-восемь – приземлили меня в самом дальнем углу порта. Казалось, здесь не ступала нога человека. Бывалые морские волки и просоленные шкипера с проплывающих кораблей смотрели на меня из-под бровей как на жителя необитаемого острова. Шаткой походкой моряка я тронулся в путь.